Ведьмин клад

Дом горел справно, весело так горел. А старатели в сторонке стояли, тушить пожар не спешили. Сгинет ирод алчный в огне, знать, так тому и быть. Да только просчитались, приказчика‑то в доме не оказалось. Примчался с прииска, вокол дома бегает, руками машет, помогите, кричит, жена в доме с дитем малым остались. Да только кто ж ему поможет! Нема дурных, в пекло лезть. Да и сам приказчик не дурак, кричать кричит, а в огонь не суется. А Микула сунулся: вылил на голову ведро воды и шасть в горящую хату. Долго его не было, уж никто и не чаял, что живым вернется, а он, гляди ж ты, вышел: на плече приказчикова женка беспамятная висит, а под мышкой дите криком заходится. Сунул он бабу с дитем приказчику в руки, а сам обратно в огонь. Говорит: «Кошка в доме засталася, забрать бы надобно животинку». А какая кошка, когда хата вот‑вот рухнет?!

И рухнула… аккурат как Микула порог переступил. Вот и думай: дурак человек али самоубивец. Старатели решили, что геройской души Микула был, хоть и дурак, коль ради кошки какой‑то жизнью своей пожертвовал, похоронили на деревенском кладбище, все чин чином. Да только Демьян правду знал. Не хотел Микула более жить, совесть его, понимаешь, загрызла. Сказывал как‑то за чаркой, что ведьма к нему является, говорить ничего не говорит, только смотрит осуждающе.

Тогда Демьян ему не поверил. Нет более ведьмы, сгинула! Да только аккурат после Микуловой смерти на прииске чудеса стали твориться. Золотишко старатели на реке мыли, немного получалось золотишка‑то – только чтоб с голоду не помереть, а чтоб разбогатеть, так не было такого случая на Демьяновой памяти ни разу. А тут, гляди ж ты, Сенька Измайлов, обалдуй и лоботряс, каких поискать, на Лисьем ручье слиток нашел. Здоровенный такой слиток, в полфунта весом. А потом, когда самогоном ребятушек потчевал, рассказал, что золотишко‑то не просто так нашел, что лиса ему на слиток указала. «Иду, – говорит, – вдоль Лисьего ручья, гляжу, а на берегу лиса вертится и вроде как мышкует, песок лапами разгребает. Ну, я и сунулся посмотреть. Смотрю, а из песка самородок торчит».