Ведьма внутри меня

Мельком я взглянула на себя — вырез намокшего платья стал значительно ниже. Их моя полуобнажённая грудь, что ли, заинтересовала? Да ладно!

Но и на этом можно сыграть.

Я опустилась на колени — как могла грациозно. Чёртовы гремящие цепи и слои мокрой ткани сделать это красиво мне не помогли, да и вид у меня, наверняка, был не соблазнительный, а откровенно жалкий. Но мне-то что с того вида, когда главное — выжить.

— Умоляю, Дэбрэ, увидьте же во мне страдающую женщину. Даже если я совершила что-то предосудительное, то не помню об этом. Я не чувствую за собой никакой вины. И ваша жестокость ранит мне сердце.

Никогда не думала, что тонны прочитанных за последние годы любовных романов когда-нибудь спасут мне жизнь. Рецепт успеха мамзелей в беде: откровенно говори об эмоциях, плачь и даже рыдай, если нужно разжалобить, взывай к благородству мужчины. И ведь сработало же. Эврика, это работало!

Аллилуйя, он сдался. Послал людей за одеждой и одеялами, за горячим чаем и едой, а сам подошёл ко мне, чтобы помочь подняться на ноги.

— Мне так тяжело, — призналась я, опираясь на его руку. — Это платье — как камень на шее. Я едва могу стоять.

Не совсем правда — стоять я могла, а открой он передо мной дверь и скажи: «Иди-ка, Майя, на все четыре стороны», — то не то что пошла, а побежала бы отсюда вприпрыжку. Но приврать нужно, даже необходимо — дамы, не боящиеся признаться рыцарям в своих бедах, в моих любимых историях всегда оказывались на коне.

Вскоре я сидела у стола, переодетая в длинную белую рубашку, подозрительно напоминающую саван, и в белой обуви, с белым же полотенцем, закрученным на голове, и двумя пледами, накрывающими плечи и ноги. Передо мной стояла чашка с дымящимся чаем — травяным, очень вкусным, а на тарелке лежала булочка, источающая божественный аромат.

Дэбрэ дождался, пока я верну чашку с недопитым чаем на стол, и сказал:

— Завтра, леди Майри, вас казнят. Отменить казнь не сможет никто, даже король не решится помиловать вас, чтобы не стать мишенью гнева толпы.

Кусок выпечки встал мне поперёк горла.

— Но я не виновата. — Он скривился, и я поспешила сказать: — Я не помню, чтобы делала что-то дурное. Я не помню вообще ничего. Пожалуйста, я же прошла испытание святой водой. Я не ведьма.

— Зато до того вы наговорили немало, а от святой воды ваша кожа дымилась, вы испытывали такую боль, что во всём сознались. Я лично опрашивал вас, и вы поведали о преступлении в таких подробностях, о которых могло быть известно только виновной в том, что королевская чета вновь потеряла наследника. Народу объявлено, что ведьма найдена. От вас отказалась семья, друзья отреклись. Ваше имя даже сейчас проклинают с амвонов по всей стране. Вы уже в прошлом, леди Майри, вы уже мертвы.

— Но вы же видели. Я не ведьма! Хотите, я выпью целую бочку этой вашей лорнской воды.

— Не нужно. Завтра на глазах собравшейся публики вы сможете выпить хоть весь Лорнский источник.

Так ведьм здесь ждал не костёр.

— Меня утопят?

— Да. На глазах высшей знати всего королевства и простых людей. Из-за тяжести совершённого вами публики будет немало.

Спокойствие Дэбрэ казалось худшим его преступлением. Он знал, что я невиновна, но, похоже, не собирался шевельнуть даже пальцем, чтобы спасти меня.

— И вы позволите этому произойти? Даже не попытаетесь спасти невинного человека?

— Вас никто не спасёт, кроме провидения божьего, — бесстрастно ответил Дэбрэ, и я вся сжалась, охватила голову руками.

Мнимая победа ускользала из рук. У меня не было шансов спастись.

— А теперь, леди Майри, будьте любезны мне объяснить, что вы сделали, может, выпили какое-то зелье или провели ритуал, чтобы в вас больше не могли опознать ведьму обычными методами.

Вот честно — ни на миг не удивилась его словам. От него именно такого и следовало ожидать. То есть невиновной он меня не считает, когда я умру, не будет и совестью мучиться. Дознаватель до мозга кости, он не может допустить мысль, что в чём-то ошибся. И не поверит ничему, что я скажу. Прямые доказательства невиновности превратит в обвинительные.

Я распрямилась, посмотрела ему прямо в глаза. И как я сразу не поняла? Его мнимое добросердечие растёт всего лишь из профессионального интереса. Он хочет знать, как ведьма смогла его обмануть.

«Я — не я, я не из этого мира». Ну-ну, прямо вижу, как он мне поверит.

И всё же я не теряла надежды, пусть и они меня уже в погребальный саван одели. Как — не знаю, но я из этого ужаса выберусь.

— Скажите принести мне ещё чаю. Этот остыл.

Я откинулась на спинку стула и плотней запахнулась в плед. Если уж я и научилась чему-то за эти пять лет в инвалидной коляске, так это терпению. «С нынешним уровнем медицины и вашими травмами вы больше никогда не сможете встать на ноги. Это невозможно». И что же? Теперь я хожу — это факт. Пусть чудом, но я это сделала.

Как ни подстёгивай мёртвую лошадь… Неважно. Когда твои надежды пинают ногами, главное — стойко держать удар. Мёртвой я пока не была, так что имела полное право и даже обязанность перед собой верить в лучший исход и использовать любой подвернувшийся шанс на спасение.