Ведьма внутри меня

— Думаю, придётся всё рассказать Дамиану, — наконец сказала Софи. — Мне жаль, но так действительно будет лучше для всех.

— Почему вы сожалеете?

— Скажу сразу: ему не понравится то, что вы не были откровенны.

Я поставила наполовину наполненный стакан на стол. Мне пришлось собраться с мыслями, чтобы сформулировать всё, что я хочу сказать.

Хорошо, что первой меня услышит Софи, а не Дэбрэ. В некотором смысле наш с Софи разговор — тренировка будущего сражения с Дэбрэ. А что он будет нападать на меня, видеть во мне противника, я даже не сомневалась. Поцелуй — это другое. Он случился не потому, что Дэбрэ стал мне доверять, а лишь под влиянием момента.

— У меня изначально не было причин для излишней откровенности, — сказала я. — Когда Дамиан Дэбрэ вошёл в мою камеру, я сразу же поняла, что он предубеждён и считает меня виновной во всём. И после он не раз говорил мне, что не доверяет, и его помощь мне — вынужденная мера для расследования того, как именно мне удалось его обмануть.

Софи захотела что-то сказать, но я подняла руку. Она кивнула.

— Пожалуйста, продолжайте. Я не буду перебивать.

— У него были веские причины не доверять мне, в этом я не сомневаюсь. Но до сих пор мне непонятно, даже зная теперь, какие сложные отношения их связывали с Майри, как он мог пытать любимую женщину. Даже если её разлюбил, даже если возненавидел. Я так поняла, что боль из-за Лорнской воды для ведьмы мучительна. Как он вообще мог наблюдать за этой пыткой, руководить ею? Он настолько жесток? Я не заметила в нём ничего, кроме доброты, но мне не даёт покоя мысль, что в нём есть жестокость и ненависть.

Софи долго молчала.

— Он выполнил свой долг перед короной. Поверьте, я видела, каким он в тот день вернулся домой. Ему, возможно, было больнее, чем ей, мучительнее — так точно. Больше всего его поразило, настолько, что он даже поделился со мной, что она почти сразу призналась и даже похвалялась тем, что сделала. Если бы не особая значимость произошедшего, виконт Дамиан вообще бы не участвовал в этом расследовании. Король просил его лично оставить все дела и найти того, кто убил их с королевой ребёнка. Это страшное преступление. С каждым новым выкидышем шансы на рождение здорового наследника уменьшаются, а их было уже очень много.

— Пять лет назад Майри не было в свите королевы. И украденных в этом доме пентаграмм у неё не было. Нельзя винить её за всё.

Софи кивнула.

— Да, это кто-то другой. Но она не выдала, кто ей приказал это сделать.

— А её об этом спрашивали?

— Она смеялась в лицо тем, кто её допрашивал, и утверждала, что ненавидит королеву Минерву. — Софи вздохнула. — Она использовала их с виконтом историю, чтобы скомпрометировать его перед помощниками и свидетелями допроса.

Но делала это не из чистой вредности, понятное дело. Я сказала:

— Думаю, это умный ход с её стороны. Она заставила дознавателя спешить завершить допрос, сделала его и для него пыткой.

Софи только кивнула.

— Кто мог подменить книгу? — спросила я. — Вы кого-то подозреваете?

— В этом лучше, чтобы разобрался виконт Дамиан. Когда он вернётся домой, я подам обед. А вы уже после того, как он поест, расскажете ему всё то, что мне рассказали. Сытый мужчина всегда более добр, а виконт в глубине души добрый и ранимый человек. Он постарается вас понять.

— Я не сделала ничего такого, чтобы меня понимать и прощать, — сказала я довольно резко, но Софи со мной не согласилась.

— То, что вы обнаружили в этой книге, то, что вам рассказала сестра Катарина — вам следовало сразу же всё открыть нам. Тогда время бы не было упущено, а книга уже находилась бы под надёжным замком.

— Или там же, под замком, в той страшной камере, оказалась бы я. Мне тоже требовалось время, чтобы понять, кто вы, можно ли вам доверять.

Уже и не знаю, какими словами объяснять, что доверие не бывает односторонним.

— Я понимаю, — миролюбиво сказала Софи и, наклонившись вперёд, пожала мне руку. — Всё будет хорошо. Если виконт воспримет всё острее, чем хотелось бы надеяться, то я сама с ним поговорю. Он поймёт, должен понять ваши сомнения.

— Вы подозреваете кого-то из горничных, кухарок, садовников? — спросила я. — Кто-то из них мог взять эту книгу?

Софи покачала головой.

— Все они — надёжные люди, работают на нас уже много лет. В первую очередь я подумала о Бренане.

— Но это же пёс, — осторожно сказала я.

Она так посмотрела на меня, что я сразу поняла, что очень сильно ошиблась.

— Бренан — хартман.

— И что это значит? Я не понимаю. — Я начала волноваться.

— Хартман только выглядит как собака, но это человек.

Что?

— Хартман — это человек, чьё тело временно превратили в тело животного.

Я встала, не в силах усидеть, а Софи продолжила объяснять:

— Это наказание, которым заменяют смертную казнь или длительный срок заключения. Над преступником совершается специальный магический ритуал, его тело меняется до животного состояния, а душа остаётся человеческой, сохраняется способность мыслить, понимание речи. Бренан — только телом собака, у него сердце и душа человека.

— Но это жестоко!