Ведьма внутри меня

Дэбрэ казался мне намного опасней Вилара. И предыстория их отношений с Майри тоже казалась более сложной и провоцирующей дальнейший конфликт. Если верить Вилару, Дэбрэ был настолько увлечён Майри, что сватался к ней. Получил отказ, причём со скандалом — примем это на веру. А затем его назначили дознавателем по делу Майри, то есть официально позволили пытать женщину, которая его оскорбила и публично унизила. У них тут что, вообще нет понятия о конфликте интересов?

Ещё одно доказательство противоречивости наших отношений с Дэбрэ я чувствовала собственной кожей. Мог ли он не замечать, что его ладонь всё это время касалась моей спины? Это продолжалось и когда мы стояли у кареты Вилара, и когда поднимались по лестнице, и когда вдвоём направлялись к гостиной.

Не верю, что он настолько рассеян. Но верю, что голова может думать одно, а руки делать совершенно другое. Обычное дело, когда ум спорит со страстью души. Если Дэбрэ не осознаёт, что творит, тогда это более чем откровенное признание с его стороны. А если осознаёт, то тогда Вилар прав, и ничто человеческое Дэбрэ не чуждо. Но может ли он расчётливо меня соблазнять?

Да уж, сколько мыслей и чувств, и всего-то из-за лёгкого касания к спине.

Шагая вперёд, я улыбнулась, наклонив голову. Сердце взволнованно стучало в груди, и как же мне это нравилось. Соблазняло так же сильно, как вчерашние корзиночки с кремом. Знаешь, что столько нельзя, а нравится так, что остановиться не можешь.

Интересно, что сказал бы Дэбрэ, если бы я сравнила его с украшенным малиной пирожным? Нахмурился или рассмеялся? Я ещё ни разу не слышала его смех…

На полпути нас встретила Софи.

— Сестра Катарина уснула, — она поклонилась нам обоим по очереди, — господин, госпожа.

Я повернула голову к Дэбрэ. Не знаю, о чём он всё это время думал, но вид у него стал строже обычного, лицо посуровело. Я зависела от его доброго расположения, но почему-то совсем не испугалась, заметив его недовольство.

— Я как раз хотела посоветоваться с вами. Катарина странно себя вела. При встрече расплакалась до истерики, а теперь спит. Вам не кажется, что это необычное поведение для неё, виконт Дамиан?

Я улыбнулась, и он нахмурился ещё сильнее.

— Вам лучше знать, что с ней происходит. По слухам, вы с вашей названой сестрой очень близки. Все знают: она и шагу не может ступить без вашей помощи, и так было с момента вашей встречи.

Злой Дэбрэ — весьма неприятный Дэбрэ. Я постаралась пропустить мимо ушей его тон.

— Она больна?

— Почти не сомневаюсь, что её болезнь как-то связана с вами. Здоровым людям поводыри не нужны.

Он так это сказал — я не смогла удержаться и возразила:

— Я не вредила ей!

— Да? — Он приподнял брови. — Откуда бы вам, беспамятной, об этом знать?

Он снова это делал. Пытался загнать меня в угол, обвинял. И злился. А ещё смотрел на мои губы. Ему бы определиться, что он хочет больше — целовать меня или оскорблять и отталкивать.

Софи сказала:

— Простите меня, господин, госпожа, но горничные и кухарки не должны оставаться без присмотра. Мне нужно раздать поручения и проследить за их исполнением. Сестра Катарина спит в гостиной одна. Думаю, она разволнуется, если, проснувшись, никого не найдёт возле себя.

Мне даже понравилось, как умело Софи дала мне указания. Не как горничной или кухарке, но оставалось лишь согласиться с тем, что она хотела заставить меня делать.

— О, спасибо, конечно же, я за ней присмотрю. Благодарю за помощь, госпожа Софи. Вы были очень добры, позаботившись о Катарине.

Софи поклонилась и без лишних слов ушла к девушкам, которые натирали пол дальше по коридору.

Дэбрэ остался стоять рядом со мной. И его ладонь всё ещё касалась моей спины. Не могу сказать, что мне это не нравилось — наоборот, будоражило, кружило голову, как лёгкое вино. Только глубоко дышать в корсете не получалось, а в остальном я чувствовала себя превосходно. Кровь быстрее бежала по венам — всего лишь из-за одного его лёгкого прикосновения, твёрдо заявляющего: «Я здесь». Я ощущала его так полно, мне это нравилось, и, в отличие от Дэбрэ, я себе не врала. Чем сильнее он злился, тем больше мне нравилось его неравнодушие. Как вызов на бой, оно делало меня более живой, а мир вокруг — ярким.

Да, он опасный человек. Я это помнила… Ну, временами.

До чего ж удивительные ощущения, а ведь мы даже не смотрели друг на друга. Разговаривали, глядя в спину уходящей Софи.

— Не стоит искать во всех моих словах только ложь. Да, я не могу точно знать, делала ли что-то против Катарины. Но я не верю, что могла бы решиться на такую жестокость. Тем более в столь юном возрасте. Сколько мне было лет, когда мы с Катариной встретились? Вы знаете?

— Сейчас вам двадцать два…

«Так же, как и мне…»

— …значит, тогда было семнадцать.

«Как и мне, когда я всё потеряла…»

— Некоторые в семнадцать рожают детей. А вы хотите уверить меня, что в свои семнадцать были невинным ребёнком, не знающим зла. Это вы-то, Майри?

«У него нет доказательств. Он всего лишь предполагает. Стоп, я подумаю обо всём этом позже, а пока…»