Ведьма терновых пустошей

Я подготовилась, снова надела свои сапоги. Ивар поможет мне перейти реку, поддержит, чтобы я не поскользнулась и не упала снова. Мы только попробуем вместе, а потом я вернусь обратно. Завтра на работу, я не могу задерживаться тут, еще не время.

— Готова? — спросил Ивар.

— Да.

Мы вместе шагнули в воду. Я почувствовала, как дрогнули и напряглись его пальцы.

— Что? — спросила я.

Он покачал головой.

— Идем.

Шаг, еще шаг… Вода, словно кисель, густая и вязкая. Она не хочет пропускать меня. Течение сбивает с ног. Я видела легкое свечение вокруг.

Ивар крепко держал меня. Это было не просто, я несколько раз поскальзывалась, а на середине вообще почти повисла на нем. Ивар скрипнул зубами, резко выдохнул.

— Горячо, да? — спросила я. — Ты тоже чувствуешь?

Он кивнул. Чем больше я хваталась за него, тем больше ему передавался этот жар. Я хоть в сапогах… Но без него я не дойду совсем.

После середины стало еще хуже, и сапоги начали нагреваться, я все больше и больше чувствовала тепло, а идти быстро не получалось. Еще немного… Когда оставалось несколько шагов, Ивару, кажется, надоело, он просто подхватил меня на руки и почти в два прыжка вытащил на берег.

— Вот и все, — сказал он.

— Уф… Горячо!

— Как у тебя ноги? — спросил он. — Не сильно обожгла?

— Да нет, ничего. А ты?

— Все нормально.

Он помог мне стащить сапоги. Потом мы спрятали их в кустах, чтобы не таскать с собой.

Он привел меня в небольшой домик, в стороне от дорог, на пустыре. Сказал, что домик не его, но иногда он живет здесь, особенно, когда охотится. Никто не удивится, если Ивар будет приходить сюда.

Сарай, на самом деле. Темно, сыро, пыльно, пахнет гнилыми досками и брошенным жильем. Наверно, на моем лице отразилось все, что я думаю. Ивар вздохнул.

— Ничего другого я предложить не могу, — сказал он.

— Хорошо, — кивнула я. — Попробуем обжить это.

Всего одна комната, на треть разделенная тонкой перегородкой. С одной стороны кухня, с другой кровать. Большой открытый очаг посередине, перекладина с крючками над ним — можно что-нибудь варить. Хотела спросить про туалет, но чего спрашивать, если и так понятно — все удобства в кустиках. Не курорт.

— Я утку принес, — сказал Ивар, — можно зажарить и устроить ужин.

Утка действительно оказалась уткой, то есть птицей с перьями, лапами и головой… Как раз такой, какую я когда-то обнаружила на подушке. Я смотрела на нее и даже не знала, с какой стороны к ней подступиться.

— А у нас мясо продается… ну, куском. Без перьев, — сказала я.

Ивар весело хмыкнул, потом разжег огонь в очаге. И с уткой справился сам, очень быстро, привычно — ощипал, разделал, натер какими-то травами, поставил жариться над огнем. Я только смотрела. Потом он достал хлеба, немного мягкого козьего сыра, свежую зелень, редиску и бочонок вина, налил немного в глиняные кружки.

Было интересно наблюдать за ним — такие простые домашние дела… как он режет хлеб, раскладывает все на тарелке, как аккуратно собирает крошки со стола. Даже как-то с трудом верилось, что этот человек может за пару секунд метнуться и оторвать челюсть здоровенному веллоку… но я же видела это своими глазами.

Заметила, что почти все он делает левой рукой, хотя меч, я помнила, сжимал в правой.

— Слушай, а ты всегда был левшой? — спросила я, когда он закончил и сел рядом. — Или только теперь, из-за раны?

Ивар чуть покрутил перед собой правую изуродованную руку, сжал и разжал пальцы. Я видела, что разжимаясь, они немного подрагивают. Посмотрел на меня.

— Только теперь, — сказал он. — И даже не то, что пальца нет — мешает, хотя мешает, конечно. Сначала еще ничего было. Но чем дальше, тем хуже они двигаются. Я еще могу крепко сжать что-то крупное, вроде рукояти меча, но вот мелкие вещи, бывает, просто выскальзывают. Поэтому учусь все делать левой. С оружием сложнее всего, слишком отработанные движения… а так, по мелочи, вроде, получается.

Он говорил спокойно, словно не о себе, словно это просто интересно наблюдение.

Я взяла его за руку, осторожно провела пальцами по шраму — жесткий, выпуклый. Шершавые широкие пальцы. Не представляю, как это — понимать, что рано или поздно можешь остаться вообще без руки, она перестанет слушаться.

Ивар потянулся и поцеловал меня. Потом обе его руки скользнули к моей талии.

— Главное, не забыть, что у нас утка жарится, — шепнул он, стаскивая с меня майку.

Креветки полезли в окно ближе к утру. Я сначала даже не поверила и испугалась. Ведь натуральные креветки, с лапками… все как положено. Но только с крылышками и светятся. И крошечные, с ноготь размером. Ивар сказал — кьярки. Они питаются жизненной энергией, теми самыми огоньками, которые поднимаются над рекой. Могут не ждать, а пытаться высосать эту энергию прямо из человека. Маленькие вампиры, высасывают из тебя жизнь. Не много, конечно, они же сами крошечные.

— Так значит, про реку, это все правда? — сказала я.

Ивар слегка дернул плечом, почти засыпая.

— Говорят, это как кровь. Если потерять сразу много — умрешь, но если чуть-чуть, то все восстановится. Но никто не знает наверняка.