Ведьма

Выудив из-под лавки вещмешок Плешивый почувствовал слабую, скорей всего и вовсе иллюзорную, но уверенность. На самом дне вещмешка, под ворох одежды, лежал сверток. Распаковав его Плешивый заученными движениями, не отрывая глаз от входной дыры, собрал автомат, потом сел на лавку, положил автомат на колени и стал ждать.

День умирал медленно. И по мере триумфального наступления тьмы, оживала деревня. Отовсюду доносилось хриплое дыхание и металлический лязг — мутанты выбирались из своих нор и медленно стекались к бочке в которой с безучастным видом сидел Плешивый.

«Интересно, зачем ей это? Демонстрация силы или… тест на степень нашей деградации?» — Плешивый вяло усмехнулся. — «Скорей всего это проявление результатов функционирования чуждой логики — «качественно» отличной от той, которой оперируем мы. А может это всего лишь… месть, вульгарная месть… Отвергнутой Женщины?!»

Плешивый мимоходом прислушался к тому, что творилось за стенами бочки. Теперь мутанты, очевидно, окружили бочку плотным кольцом — тяжелое надсадное дыхание звучало со всех сторон — и чего-то ждали. Чего? Команды?!

«Кажется в древние времена какое-то значение имело само время, что-то там было, связанное с полночью», — Плешивый вновь ухмыльнулся, он не верил во все эти древние и новомодные суеверия и полагался в основном на себя с свой старенький автомат.

Но сознавая всю алогичность ситуации, Плешивому тоже оставалось только одно — ждать. Хотя ожидание, в конечном итоге, тоже было алогичным. Ведь ждать-то особенно было и нечего.

Мутанты зашевелились, когда от непривычно долгих размышлений голова у Плешивого отяжелела и стала клонится на грудь, а может это уже подкрадывался сон. Здесь в деревне границы между сном и явью, галлюцинацией и действительностью были столь зыбки и противоречивы: то, что казалось явью — оказывалось галлюцинацией, а то, что казалось сном оказывалось жуткой действительностью. Плешивый, на первых порах, цеплявшийся за здравый смысл, уже почти смирился с тем, что здравый смысл — всего лишь обратная сторона абсурда. А захлестывающее безумие, скорей всего, лишь субъективное ощущение, обусловленное несовпадением точек отсчета.

Сопение доносящееся снаружи стало напоминать рокот усиливающегося прибоя. Несколько раз кто-то поскреб стены бочки когтями, а потом разом все стихло.

Плешивый окончательно сбросил с себя сонную одурь и передернул затвор.

В нависшей тишине лязг затвора, усиленный резонирующей бочкой прозвучал настолько театрально, что Плешивый невольно хмыкнул и пытаясь хоть чуть-чуть снять возникшее напряжение крикнул:

— Чего вы хотите?!!

Нестройный хор голосов в ответ провыл:

— Мы хотим чтобы ты вышел к нам!!!

«Ага, разбежался!» — Плешивый криво ухмыльнулся, чувствуя как его тело начинает жить самостоятельной жизнью, наливаясь силой и энергией, а потом почти спокойно спросил:

— Зачем?

— Мы хотим посмотреть в твои глаза!

«Дались им мои глаза…»

— Мы хотим посмотреть в глаза новому вожаку!

— Но ваш вожак еще не умер! — резонно возразил Плешивый.

— Он мертв на девять десятых, и ты на девять десятых уже вожак…

— Значит у меня в запасе есть еще одна десятая и я так просто ее не отдам! — истерично захохотал Плешивый, частично теряя контроль над своими эмоциями. — Я не желаю быть вожаком!!!

Толпа на мгновение притихла, а потом яростно взревела:

— Тогда ты умрешь!!!

«А вот это, мы еще поглядим», — Плешивый чуть шевельнулся, и ствол автомата оказался направленным прямо на вход.

Когда в дверном проеме показалась первая оскаленная морда совершенно черная, с двумя парами светящихся глаз — Плешивый выстрелил без колебаний. Его тело «пело» и торжествовало.

В последующие полчаса он нажимал на спуск автомата почти рефлекторно…

Редкие вспышки выхватывали из тьмы гротескные портреты тех, кого Плешивый одним незаметным движением указательного пальца вычеркивал из призрачного списка живых…

«Что я делаю?!! Зачем?!!» — вопросы вспыхивали подобно одиночным выстрелам, существовали мгновение автономно и гасли не находя диалектической пары — ответ. — «Это, наверное, просто тест! Дурацкое условие дурацкой задачи, у которой должно быть, пусть даже дурацкое но решение, просто обязано быть…

Плешивый не торопясь сменил рожок автомата. В это время огромная бесформенная тень заслонила вход. В ярком свете выстрела Плешивый хорошо рассмотрел нелепую фигуру Двустворчатого. Как раз за миг до того, как его знаменитая шторка разлетелась на сотню ослепительных осколков. И глаз…

«Это безумие!!! И эта кровь… Неужели это неизбежный атрибут?! Неужели, чтобы понять, необходимо сначала уничтожить?! Неужели смерть тягостная, но неразлучная тень… любви?!» — Плешивый, словно приняв внезапное решение, встрепенулся — разрывая кольцо тягостных сомнений и шагнул в сторону зияющего звездным оскалом выхода, наполовину заваленного уже мертвыми уродливыми телами, но поскользнулся в луже крови и стал падать.

Судорожно взметнувшийся ствол автомата описал широкую дугу, фиксируя траекторию на стенах бочки крошечными рваными звездочками.