Ведич

Булавин быстро сварил два яйца, сделал салат, заварил чай, накрыл стол на веранде, отгороженной от улицы разросшейся сиренью.

– Может, хотя бы чаю?

– Давай, – согласился Тарасов.

Дмитрий достал ему чашку, купленный по случаю в Жуковке слоёный тортик.

– Говорил с Шерстневым?

– Он мне рассказал о твоей впечатляющей дипломатии, – усмехнулся Глеб Евдокимович. – Отыскал казаков?

– А мы разве не казаки? – ответно усмехнулся Булавин. – Мой дед уж точно был казаком, иначе у кого бы я учился спасу?

– Ситуация не слишком внятная, – покачал головой Тарасов. – С одной стороны, Ощипков явно нарывается на скандал, с другой – щупает почву – как будет реагировать предполагаемая охрана Школы и Серебряного мальчика, если он тут учится.

– Я же ничего предосудительного не сделал, только припугнул наглецов. Он ведь не знает, сколько нас здесь.

– Это хорошо, что не знает. Но ты уже засветился, «казак», теперь и дальше светись и подставляйся, а мы посмотрим, что предпримет конунг.

– Варавва?

– Вряд ли Варавва Елин является конунгом. Нам бы об этом уже сообщили. Хотя он, судя по всему, обладает недурными магическими способностями. Никифор никак не может за него зацепиться. Все наши методы наблюдения не годятся, он чует потоки внимания.

– Ну и чёрт с ним, пусть чует, – пожал плечами Булавин. – Это даже хорошо. Пусть управляющий им конунг знает, что Катарсис сел ему на хвост.

Тарасов задумался, прихлебывая чай.

– Вообще-то неплохая мысль. Действительно, чем мы рискуем? Пусть Синклит знает, что мы везде, по всей России. Не будет им покоя! Сегодня же поговорю с Крутовым. Надо только вести Варавву так аккуратно, чтобы он знал о наблюдении, чуял, но не смог никого вычислить.

– Специалистов такого класса мало.

– Я уже беседовал со своими.

– Что ж молчишь? – укоризненно посмотрел на гостя Булавин. – Удалось кого-нибудь уговорить?

– Приедут Терминатор и Черкес.

– Здорово! Хотя для полноценной команды двоих маловато. А где Хохол, Ром, Саша Ухо?

– Хохол сейчас живёт в Харькове, солидный коммерсант, отец троих детей. Я его не трогал. Ром погиб где-то в Сомали.

– Жаль парня, неплохой был опер. А Ухо? И ещё этот… как его…

– Хана? Он уже майор, служит в спецгруппе президента «Орёл». Я с ним тоже переговорил, обещает взять отпуск в октябре и приехать. Ухо пока не отыскался, и где он, не знает никто.

– Блестящий компьютерщик был.

– Почему был? Живёт где-то, работает, может быть, засекречен до умопомрачения. – Тарасов поднялся. – Благодарствую за чай. В следующий раз привезу листьев мяты, зверобоя и крутеника – запах обалденный придают и вкус. Бывай.

В десять часов Тарасов был дома.

В одиннадцать к нему приехал Черкес.

Хмель прекрасно освоился в Брянске, изучил все подходы и подъезды к Варавве Елину, а также к Евгению Ощипкову и мог бы следить за ними даже ночью. Если бы не звериное чутьё магистра Ордена Галактических Мастеров. Варавва мгновенно настораживался, стоило бросить на него короткий взгляд через любую оптику, и это обстоятельство не давало возможности Никифору создать сферу наблюдения. Не спасали даже полученные от снабженцев Катарсиса СЭРы – миниатюрные компьютеризированные комплексы электронной разведки. Господин Елин реагировал на любые потоки внимания, инспирируемые извне к его персоне.

Тогда Никифор вспомнил о сеансе «коррекции» организма, который провёл с ним Владыко, и решил попробовать: а) рассредоточить внимание наблюдателя по многим направлениям, для чего можно было использовать птиц, кошек, собак и даже насекомых, б) наблюдать за Вараввой с помощью методики джон-джиг, внедряя сознание в мёртвые тела, под которыми подразумевались в данном случае неживые предметы.

Для начала Никифор, посмеиваясь над собой, поупражнялся с переносом зрения на птиц. Раньше он этим не занимался, хотя знал, что процесс осуществим. И Тарасов, и Булавин умели смотреть на мир чужими глазами.

Тренинг дался нелегко, не с первой попытки и даже не с десятой. Однако Хмель был упрям, терпелив, настойчив, и перенос начал покоряться ему. Во всяком случае уже на следующий день он смог посмотреть на самого себя глазами сидящего на проводах голубя. Однако видеть мир глазами сразу десятка птиц не удалось. Мозг не успевал подстраиваться под поведение стаи голубей, да и более спокойных птиц – ворон, и перед глазами Витязя не создавалось единой объёмной картины. Мелькали только кусочки мозаики – картинки разной степени отчётливости и освещённости. По-видимому, существовал какой-то секрет интеграции разных объёмов зрения в единую панораму, который должны были знать волхвы.

«Поговорю с Онуфрием, – подумал слегка разочарованный в своих «магических» способностях Никифор. – Он не откажет помочь, посоветует, что делать».

Следующим этапом подготовки системы «магического» наблюдения стала тренировка вхождения в неживые предметы. Крутов дал только общие направления тренинга и «пошевелил» нужные структуры мозга, ответственные за джон-джиг, но Никифор понял его прекрасно, и перенос сознания в разные вещи покорился ему неожиданно легко.