Вечный Жид

В этом, собственно, и заключалась главная ошибка Калиноффа, пишет Обломофф: он относился к каждой новой своей вещи, как к неизбежному шедевру, который обязательно принесет ему славу, деньги и любовь окружающих, которых у него в настоящий момент не было вовсе. Если я, говорит Айзек, писал просто потому, что писал, то Исидор делал это для того, чтобы прославиться, и, разумеется, у него ничего из этого не получалось! Чем больше успехов в литературе достигал я, тем ниже падал Калинофф, разведшийся к этому времени с женой, сменивший множество профессий, потерявший всех детей, один из которых умер от недоедания, а второй от какой-то пустячной инфекции, и ютящийся в итоге в Мытищах, в каком-то полуобвалившемся флигеле, который сдавала ему столетняя и абсолютно глухая старуха. Он был законченным литературным неудачником, над ним смеялись и в лицо, и за глаза во всех московских редакциях, его романы уже не читали, а заранее, еще до того, как он их принесет или пришлет по почте, выбрасывали в корзину. О нем рассказывали анекдоты: о его неумении писать, о его бесчисленных, как детских, так и благоприобретенных, комплексах, с него писали картины, изображающие абсолютное отсутствие творческого успеха и какой-либо милости у Судьбы, и эти картины, за которые ему платили деньги, были, кажется, единственным видом его заработка. Следом за романом «Мама, я тебя вижу!» последовали «Свадебная одиссея», описывающая недолгую жизнь Калиноффа в браке, и «Атлантида», где он неуклюже и без знания фактического материала попытался изобразить гибель великой, описанной Платоном цивилизации. Увы, ни реалиста, ни фантаста из Исидора не получилось! Он был в совершенном жизненном тупике, но именно этот тупик, пишет в своем неизданном романе Обломофф, помогал мне, как ни странно, двигаться вперед к литературному Олимпу. В жизни каждого удачного человека должен присутствовать маленький, несчастный, и абсолютно никому невидимый неудачник, без этого никакой большой успех в принципе невозможен. Именно поэтому, я уверен, Судьба и поместила рядом со мной Исидора, отняв у него практически все, и дав тем самым мне подняться наверх. Постепенно, сам закружившись в жизненных каруселях, я уже не мог сказать точно, был ли у меня в детстве лучший друг по имени Исидор Калинов, ставший впоследствии писателем Исидором Калиноффым, или я его попросту выдумал. Выдумал для того, чтобы элементарно остаться в живых.

Сроки и цепи (Оск.)