Вечный всадник

Впрочем, было ясно, что Кара знакома с этим миром не так плохо, как ей самой хотелось бы верить. Она явно уже давно пользовалась силой, которой обладала, и у нее были отдаленные представления, пусть и глубоко похороненные, о том, что в жизни есть нечто большее, нежели то, о чем известно подавляющему большинству людей. Теперь, когда Битва оказался вне опасности, Аресу стало любопытно, что за человека убила Кара.

Но сейчас он не мог спросить ее об этом. Девушка была слишком слаба после лечения коня, а ей еще предстояло узнать, что агимортус побледнел. Совсем чуть-чуть, но каждое изменение становилось очередной лопатой земли, брошенной в могилу.

Арес не выдал своих мыслей, позволив себе полюбоваться ее безупречной грудью, безукоризненной кожей, узкой талией, и в мгновение ока почувствовал болезненную перемену в своих эмоциях. Этого не должно было случиться — он давным-давно отучил себя от нежных чувств. Но что-то в этой девушке послало к черту все его инстинкты. С одной стороны, ему это нравилось, с другой — заставляло проклинать все на свете.

Заботиться о ней глупо. Она либо скоро умрет, либо передаст агимортус… и все равно умрет. Если Мор узнает, что Арес хоть немного волнуется за Кару, то убьет ее лишь для того, чтобы причинить ему боль. Кроме того, если даже просто находиться рядом с ней означает истощать свои силы и ощущения, то что будет во время секса?

— Не волнуйся, — сказал Арес. — Я только подоткну тебе одеяло. — Нахмурившись, он посмотрел на ее окровавленные руки и ноги. — Ты испачкала мою футболку.

Кара фыркнула:

— Кровью твоего коня.

— Я тебе благодарен. И, полагаю, ты завоевала сердце Битвы, — добавил он с иронией.

От слабой улыбки девушки его сердце пропустило удар. Бледная и изнуренная, она по-прежнему была красива, а ее вес приятно ощущался в его объятиях.

Когда Арес бережно усадил ее на кровать, в его груди поднялась волна неистового восторга. Ведь он может восхищаться ею, не заботясь о ней, верно? Но то, как он сорвался на Танатоса, велев никогда больше к ней не прикасаться, не имело ничего общего с восхищением. Он не мог видеть, как Тан прикасается к ней. Аресу, который никогда в жизни не ревновал, захотелось разорвать на части собственного брата.

Да, эта женщина — настоящий ад для его чувств.

— Хочешь помыться? — спросил он, стремясь скорее устроить ее и убраться отсюда.

Кара почти замурлыкала:

— Я ни за что не упущу возможности воспользоваться твоим потрясающим душем.

— Можешь пользоваться им, когда захочешь, — сказал Арес хрипло — он представил Кару в душе. Обнаженную. В мыльной пене, стекающей по груди, животу, бедрам… к укромному местечку между ними.

— Не говори так. Я могла бы переселиться туда. — И снова от ее улыбки у него внутри творилось нечто странное. И снаружи тоже. Плохо. — И мне нравится, когда ты улыбаешься. Ты ведь нечасто это делаешь, да?

Аресу не понравилось, что она догадалась, хотя для того, чтобы заметить это, особой гениальности не требовалось.

— С тех пор, как я узнал, что я не человек, у меня было не слишком много причин для смеха, — сказал он просто. Да и до этого Арес обычно был серьезен, расслабляясь только со своими сыновьями и братом.

— Это случилось давно?

— Пять тысяч лет назад. Плюс-минус пара веков.

Глаза Кары расширились, дав ему еще один редкий повод для смеха.

— Ты выглядишь не старше двадцати девяти.

— Веду здоровый образ жизни, — ответил он беззаботно, потому что, как ни странно, этот разговор был самым нормальным из того, что с ним случилось, за целую вечность. Обычно женщинам нужно было от него только одно, и это была не беседа. А когда они все же разговаривали, то либо пели ему дифирамбы, соревнуясь в «конкурсе подлиз», либо хотели послушать о его подвигах. Он сам их не интересовал.

— Тогда запиши и меня в свой клуб, — Кара передвинулась на кровати. — Почему нет подушек?

— Комфорт делает мужчину слабым.

— Хм. По-моему, комфорт сделает мужчину счастливым. Тебе не мешало бы попробовать.

Она поддразнивала его, и он испытывал очень странную эйфорию. Ему было хорошо — как после бутылки «Джек Дэниэлс»[79], но без потери ясности сознания.

— То есть все, чего мне не хватает в жизни, — это подушка?

— Вряд ли, — Кара похлопала по матрасу. — Еще ты мог бы сменить кровать на более мягкую.

Не дав ему времени на ответ — впрочем, он и не знал, что сказать женщине, решившей вдруг занять его спальню, — она жестом указала на комод:

— Можно взять у тебя еще одну футболку?

Черт, да, ему хотелось, чтобы она носила его вещи. Было что-то невероятно сексуальное в Каре, закутанной в его одежду. Но ей необходимо нечто большее, чем его огромного размера футболки и спортивные штаны, которые, пожалуй, придется приматывать к ее талии скотчем.

— Пока ты будешь мыться, я принесу кое-какие вещи из твоего дома.

— Спасибо. — Кара встала, покачнулась и плюхнулась обратно на кровать. — Немного кружится голова.

Арес редко чувствовал себя виноватым, но сейчас вина, словно незваный сосед, прочно поселилась в нем. Она вела себя примерно так же.

— Не ходи в душ. Я принесу теплой воды и мочалку.