Вечный всадник (ЛП)

Содрогнувшись от этой мысли, Кара швырнула письма на журнальный столик у двери, закрыла замки и поплелась на кухню, надеясь, что сможет растянуть пару ложек оставшегося кофе подольше. Но, завернув за угол коридора, Кара резко остановилась.

Дверь в ее кабинет была открыта.

Кара не заходила в эту комнату с тех пор, как перестала практиковать. О боже, что она натворила во сне? Заглушив растущее чувство тревоги, девушка прокралась по коридору к открытой двери.

Бродя во сне, она вовсе не ограничилась тем, что пила водку и валялась в грязи.

Ящики с медикаментами были разбросаны по полу, а их содержимое вывалено. Темная жидкость, подозрительно смахивавшая на засохшую кровь, брызгами покрывала стены и лужицей собралась на плитке. Войдя в комнату, Кара во всей красе увидела поломанную мебель и разбитые шкафы.

Что здесь случилось, и чья это кровь?

И почему, Господи, почему ей кажется, что за ней следят?

***

В повседневной жизни шпионаж может считаться искусством. Если только ты — не сверхъестественное существо, которое способно постоянно ходить в Хоте. Так что — да, Арес чувствовал себя сейчас настоящей любопытной варварой[17], как таких называли в народе.

Но он не мог просто взять и появиться из ниоткуда и спросить Кару, что ей снилось прошлой ночью. Особенно сейчас, когда она только что обнаружила беспорядок в своем ветеринарном кабинете. Внешне она, может, и казалась спокойной, но все же заметно побледнела, а когда попятилась из комнаты, то споткнулась.

И Арес чуть не вышел из Хота, чтобы подхватить ее.

Идиот. Он смотрел, как Кара прошлепала по коридору на кухню, где сварила кофе, насыпала в миску хлопьев и съела их, механически орудуя ложкой. Она, должно быть, уже осознала, что ее пижама вымазана грязью и покрыта пятнами засохшей крови, но ее это не смущало. Шок. Определенно.

Закаленный в боях командир внутри Ареса хотел сказать ей: перестань сейчас же!

Пора уже взять себя в руки и жить дальше, солдат. Но другой части его души хотелось… Чего? Успокоить ее? Заключить ее в объятия и нашептывать приторную милую чепуху ей на ушко?

Гребаный идиот. Арес провел пальцем по горлу, вызывая доспехи. Прийти сюда без них было глупо.

Ареса воспитывали как воина — и, черт побери, он был чертовски хорошим воином. Он научился искусству войны у человека, которого считал отцом, и отточил врожденные навыки благодаря своей матери-демонессе и отцу — ангелу-воину. Но потом, когда каждому из них выдали печати (по принципу «лучше всего — хуже всего — как раз подходит»), Ареса дополнительно снабдили огромным количеством специальных познаний.

В нем всегда горело желание затеять хорошую битву. И дурацкое пророчество тут было ни при чем.

Пора пнуть себя под зад и сделать то, что нужно сделать. На его плечах лежит судьба всего человечества, и, если ради спасения мира придется причинить вред одной маленькой женщине, быть посему.

Арес уже готов был рассеять Хот, но тут Кара взяла телефон, набрала номер и монотонно произнесла:

— Ларена, это Кара. Мне нужно знать, к чему снится черная собака. Она скулила, сидя в клетке. И, если имя Сестиэль тебе о чем-нибудь говорит, это тоже не помешает. Спасибо.

В клетке? Значит, это Сестиэль поймал цербера, а не наоборот. Рассчитывал ли ангел привязать его к себе? Хотя Падшие и относились к тем немногим, кто умел укрощать церберов, теперь тот зверь связан с Карой. Никто другой больше не может управлять им, приручить его или привязать к себе. Сестиэль не должен знать, что его надежда получить цербера-защитника не оправдалась. По крайней мере, этого конкретного цербера.

А вот у Ареса надежда еще оставалась. Вполне вероятно, что это тот самый зверь, которого он ищет. Кровь в жилах Ареса закипела в предвкушении мести. То, что Кара может случайно пострадать, не имело значения, и Аресу казалось, что, даже когда он снимет броню, ненависть к чудовищу все равно перевесит любые угрызения совести из за последствий для человеческой женщины.

Кара повесила трубку и, очевидно, на автопилоте побрела в спальню. Движимый любопытством, Арес последовал за ней и, когда девушка начала раздеваться, решил, что материализоваться сейчас — не самая лучшая идея.

Он был воспитан в то время, когда на наготу не обращали внимания, и редко реагировал при виде обнаженного тела. Разумеется, как любой здоровый мужчина, в порыве страсти Арес мог оценить красоту обнаженной женщины, но, чтобы заставить его возбудиться хоть немного, нужно было нечто гораздо большее, нежели простая нагота.

И все же, когда Кара стянула с себя пижаму, он поймал себя на мысли, что определенно возбудился.

Как будто почувствовав, что за ней наблюдают, девушка отвернулась, но было слишком поздно. Ее высокие полные груди с темно-розовыми сосками уже отпечатались в памяти Ареса. И он вынужден был признать, что вид сзади оказался не менее соблазнительным.