Вечный всадник

Женщина вдруг смутилась, и на ее напудренных щечках проступил румянец.

— Дождетесь, — опустила она веки. — Но учтите, что от Дома моделей до массового производства путь не близкий…

— Ничего. Мы терпеливые, мы подождем, — улыбнулся Лешка. — Но вы тоже учтите, что молодость наша не вечна… Учтите это в своих планах!

На показ мод Лешка попал случайно, а заехать в ресторан, где он был с Викой, наметил с утра. Он не осознавал, почему его тянет туда, и только позже понял, что, видимо, всю жизнь будет вспоминать тот вечер, потому что был тогда счастлив, по-настоящему счастлив, пусть только один вечер, но прекрасный и его не забыть.

Лешка попал в ресторан, когда уже начал играть оркестр. Столик, за которым он сидел с Викой, был занят двумя девушками, они пили воду и, видимо, ожидали кого-то. «Я был не прав, это самый счастливый столик! — подумал Лешка, и у него первый раз в жизни кольнуло сердце. — Забегался», — решил он, не догадываясь, что в его сердце навечно поселилась боль и она будет проявляться со временем реже, но будет, потому что человеку всегда больно, когда от него уходит мечта, и воспоминание об утрате всегда отзывается в сердце. Девушки за столом рассматривали Лешку, он улыбнулся им и пошел в буфет.

— Вам как всегда? — спросил запомнивший Лешку буфетчик.

— Нет! — неожиданно для себя сказал Лешка. — Дайте самую дорогую коробку конфет!

— Есть финские!

— Давайте.

— Учтите, у нас с наценкой. Зато ваша дама останется довольна, конфеты с ликером!

— Кажется, бабушка любит с ликером.

— Бабушка, — спустя минуту цокнул языком буфетчик. — Знаем мы этих «бабушек» в восемнадцать лет!

Из ресторана Лешка заехал на Калининский проспект. Там у входа в кафе толпилась молодежь. На ступеньках у магазина «Мелодия» стояли иностранцы, держали в руках пластинки и что-то восторженно восклицали на своем языке, по всей вероятности, радостные слова, о чем догадаться было нетрудно, поскольку радость или грусть в переводе не нуждаются. Лешка зашел в магазин, и ему сразу бросилась в глаза пластинка Вощихина. На обложке крупным планом было изображено его чуть улыбающееся целеустремленное лицо. По сравнению с большинством зарубежных певцов Вощихин выглядел солидно и дисциплинированно, как будто сфотографировался для документа.

Лешка купил Зинке пластинку Вощихина и с теплотой подумал, что если будет летная погода, то уже завтра он увидит Зинку, снова пойдет провожать ее из кинотеатра до дома, но не позволит так, как прежде, небрежно разговаривать с ним. Она сама должна почувствовать, что он изменился, стал другим, должна, но почувствует ли?

Лешка в последний раз окинул взглядом проспект и сказал: «До встречи!» Он, конечно, будет вспоминать этот проспект, и особенно тогда, когда ветер начнет раскачивать буровую, прижимать людей к земле и когда любой комфорт начинает казаться непостижимо желанным и недоступным. И еще подумал Лешка о том, что при расставании все кажется более дорогим, даже то, что до этого не очень ценил, и стало грустно, что завтра он уже не сможет любоваться этой асфальтово-стеклянной красотой, но все равно хорошо, что она есть.

Лешка возвратился домой вечером. Открыл дверь, и тут же зазвонил телефон. Приятный с оттенком усталости баритон извинился за поздний звонок. Номер телефона дал ему знакомый Лешке писатель. Баритон работает редактором в журнале, который шефствует над нефтедобытчиками Сибири.

— Читаю журнал и беру книги из собранной вами библиотеки, — сказал Лешка, — так что за шефство спасибо.

— Пожалуйста, — сказал редактор. — Но я к вам с просьбой. Не могли бы вы попробовать… Написать для нас. Мы посылаем к вам журналистов, писателей, им, как говорится, со стороны виднее, они многое замечают, а вы человек изнутри, из глубины жизни, вы можете написать точнее и главное — более выстраданно. Попробуйте… Станете нашим рабкором. Будем вызывать вас на творческие семинары. Присылайте написанное. Мы литературно поможем. Сами приезжайте. Забронируем вам гостиницу.

Лешка хотел с подковыркой спросить, что будет, если он приедет просто так, без написанного, сделают ли ему тогда номер шефы, но передумал, потому что ничем не обязанный ему человек, и, судя по голосу, усталый, позвонил по делу и без личной корысти.

— Совсем другая работа, я никогда не писал, — замялся Лешка. — Не обещаю, что получится, но попробую. Может, и напишу. Но о чем?

— О своей работе! — воскликнул редактор.

— Зачем? — удивился Лешка. — Я хорошо работаю. И ребята вкалывают не хуже, а кто и лучше. Хорошая работа — наш закон. Зачем же о ней писать, писать о том, что все знают?

Редактор затих на другом конце провода, потом выговорил хмуро:

— Может, кто-то мешает вашей работе? Напишите об этом!

— Писали уже и в главк, в министерство.

— Хм, — задумался редактор. — Ну… Тогда напишите о том, что вам не хватает. Не может быть, чтобы у вас было все, что хотите?

— Тут вы правы, — согласился Лешка, — тема интересная. Очень.

— Чего же вам не хватает? — встрепенулся редактор. — Квартир? Товаров? Говорите смелее!