Вечный всадник

Илга принесла к следователю последнего черта Антона, следователь удивленно приподнял брови, покрутил черта в руках и сказал:

— Забавная игрушка! Ею можно пугать не только детей, но и взрослых. Но, к сожалению, это всего лишь игрушка. Она мне ничем не поможет.

Следователь вскоре уехал из Луидзы, не найдя следов, ведущих к разгадке исчезновения Антона. Люди тоже не могли сказать ничего путного по этому делу, и только старый Михлис с горящими глазами, как ненормальный, твердил свое: «Черт погубил Антона! Ищите чертей, которых он лепил. Он их раздарил многим людям, ищите этих чертей — и по ним вы разыщете черта, погубившего Антона!»

Перед самым отъездом Илга спустилась к озеру на место, где последний раз проходил Антон. Закутанная в платок женщина, увидев ее, отбежала в сторону. Илге показалось, что это была Вия, но, возможно, это только ей почудилось. Воды озера были печально спокойны, а старые развалины замка походили на кладбищенские памятники, на них только не было ни портретов, ни имен, ни дат рождения и смерти погибших.

Илга подумала об Антоне, об их жизни. Он и сейчас казался ей странным, даже странным в своем исчезновении, она и потом часто вспоминала его, глядя на беснующиеся волны моря, пытаясь разглядеть в них чертенка, которого увидел Антон. Волны изгибались, создавая различные фигуры, но то, что открыл мастер, она, несмотря на все усилия, так и не могла рассмотреть, но старалась. Неведомая сила тянула ее к воде, и даже в самые холодные дни, прикрыв лицо воротником пальто, она стояла на берегу и смотрела на волны.

В Луидзе еще долго обсуждали таинственное исчезновение Антона, но время притупляет боль, с годами о гибели мастера стали вспоминать реже. Зато о его жизни начали рассказывать легенды, хотя в общем-то говорили правду — и о том, что он, нуждаясь, за бесценок продавал чертей и переживал оттого, что работу его не признавали, но верил в свое призвание и в конце концов пусть на исходе жизни, но своего добился. И еще говорили, что всю жизнь он любил одну женщину, а женился на другой лишь для того, чтобы не провести старость одному, но, возможно, и не думал о себе, а просто пожалел почти наверняка обреченную на одиночество некрасивую женщину с двумя детьми. Тем не менее женитьбу на Илге многие горожане осуждали, считая, что брак без любви несчастлив для обоих супругов, а некоторые и потому, что хотели видеть в Антоне идеального мученика, пострадавшего в борьбе за идеалы, для осуществления которых они сами вряд ли пошевельнули бы даже пальцем. Антон стал гордостью городка, директор музея рассказывал о нем туристам, показывая им трех оставшихся чертей, и говорил, что старается восполнить коллекцию. Одного из этих чертей подарил музею старый Михлис, уже тяжело больной, страдающий от астмы, он решил учудить еще раз, обратив внимание людей на то, что после исчезновения мастера пьяница Ивар стал напиваться еще больше и деньги на выпивку, по-видимому, ему дает Андрис, к которому он стал частенько наведываться, а Андрис не такой человек, чтобы выбрасывать деньги на ветер. Тут что-то нечисто и, возможно, связано с гибелью Антона. Люди посмеивались над стариком, но не злобно, учитывая его годы, но в то же время считали, что не Андрис мог убить Антона, а наоборот — Антон Андриса, отбившего у него невесту, и вообще такой человек, как Андрис, не способен на злодейство, и пусть он не отличается добротой, но много лет занимает немалую должность. Конечно, его встречи с пьяницей объяснить нелегко, похоже, что Андрис даже побаивается Ивара, иначе не давал бы ему денег, но Андрис сам любит выпить, может, он просто жалеет Ивара. Даже самый бессердечный человек может с годами подобреть и научиться понимать состояние других. «Старость — не младость!» — вздыхали горожане, слушая внимательно Михлиса и думая, что стоит ли жить до таких лет, чтобы нести околесицу и смешить людей.