Вечный кролик

Все морские свинки оказались самцами, так что ни о каком продолжении рода речи быть не могло. Они были неразлучны, и после неудавшейся попытки открыть свое дело по выпечке тортов они организовали преступный синдикат, который пресса окрестила «Стальными свиньями». После серии гангстерских налетов, ограблений банков и ювелирных магазинов удача отвернулась от них, когда полиция окружила их машину, в которой они сбегали с места преступления по автомагистрали М4. Но вместо того чтобы по-тихому сдаться, они решили прорываться с боем при помощи различного автоматического оружия и даже одной ракетницы. При этом они все время выкрикивали фразочки вроде: «Ни одному поганому копу не упечь меня в тюрягу».

Впоследствии опытный боевой офицер описывал ту бойню так: «Это были самые страшные полчаса в моей жизни; даже в Ираке мы не сталкивались ни с чем подобным». После затяжной перестрелки, двух автомобильных погонь и двадцатисемичасового противостояния в KFC двух выживших морских свинов арестовали и приговорили каждого к двадцати шести годам тюремного заключения.

Все куницы работали в органах безопасности, не то из-за своей биологической предрасположенности, не то просто подыгрывая стереотипу пронырливого зверька. Из них я хорошо знал лишь одного – Адриана Куницына, решившего «очеловечить» свою фамилию[36], чтобы казаться не таким пронырливым.

Гусеница, напротив, не смогла приспособиться к Очеловечиванию и сразу же окуклилась. Из куколки, впрочем, он или она пока что не вылупились. Сейчас куколка висит в большом стеклянном шкафу в Музее естествознания, и ее круглосуточно снимает веб-камера.

Никто не знает, что случилось с пчелами.

– Как поживает твоя очаровательная дочь? – спросил мистер Ллисъ, явно намекая на их встречу много лет назад, в день, когда сотрудники приводили детей на работу. В тот год праздник был омрачен его незапланированным прибытием в офис. Пиппе тогда было четырнадцать, и она стала центром внимания мистера Ллиса и жертвой его неприличных намеков. Будь он человеком, этого было бы достаточно для увольнения и, возможно, даже для заведения на него уголовного дела.

– У нее все хорошо, – сказал я, стараясь говорить холодно и презрительно, хотя на самом деле мой тон вышел жалким и извиняющимся.

– Она все еще красавица, да? – спросил он. – Теперь, когда она достигла возраста согласия, нам наверняка стоит познакомиться поближе.

Его маленькие желтые глазки впились в меня, и из одного уголка его рта потекла слюна. Слово «омерзительный» было недостаточно крепким, чтобы описать его.

– Думаю, могу с уверенностью сказать, что Пиппа терпеть вас не может, – ответил я.

Он снова осклабился.

– Вот же маленькая негодница. Что ж, ей же хуже.

Из-за небольшого размера помета и невероятно длительных и сложных брачных игр, требовавших свиданий в мишленовских ресторанах и походов в оперный зал Глайндборн, лисы не смогли расплодиться так же, как кролики. От двух лисиц и одного лиса, очеловеченных в самом начале, на сегодняшний день произошло чуть менее шести тысяч особей. На протяжении всех этих лет они становились все более и более культурными и стали настаивать на том, чтобы их лисята учились в школах. Они любили по любому поводу изрекать напыщенные и бессмысленные фразочки на латыни и изменять свои фамилии самыми невообразимыми и нелепыми способами. Помимо обыкновенного «мистер Лис» существовало еще около сорока различных комбинаций вроде: Лисъ, Лисс, Ллисъ, Л’ис, Ли’C, Лльисъ, Лic, Лiсъ, Льис, Лыс, ЛыссиЛ’лис. А произносились они все без исключения как «Лис».

В отличие от кроликов, лисы получили британское гражданство, хотя и на основаниях, законность которых вызывала сомнения, – тогдашнему министру внутренних дел просто «понравился их прикид». Но они также добились уникального постановления, по которому сохранили двойственный животный статус. По закону они считались людьми, но также по желанию или по требованию работы им позволялось становиться лисами. К тому же, как известно, они были удручающе хитры. Даже поговорка такая была: вам никогда не перехитрить лиса.

– Ладно, – сказал мистер Ллисъ, – давай разберемся с наличкой.

Я передал ему бумагу на подпись, и он вынул из нагрудного кармана дорогую ручку. Подписав расчетный лист, он отдал его мне, и я передал ему деньги.

– Хорошо, – сказал он, засовывая деньги в свой нагрудный карман. – А теперь давай поговорим об операции в Россе. Безухий сказал мне, что ты не проявляешь должного энтузиазма, который мы хотим видеть в своих сотрудниках. Сейчас, когда Кроличье Подполье угрожает мирной жизни этой прекрасной цветущей страны, тебе нужно больше стараться. Куницын говорит, что ты уже несколько недель пялишься на фотки Лабораторных кроликов и еще ни на одного не указал.

Я нервно сглотнул.

– Я его еще не нашел. Такой поиск требует времени.