Вечный капитан

– Всадники мне нужны живыми. Убивайте под ними коней, а самих не трогайте, – объяснил я.

– Понятно! – сказал на этот раз Палак.

Значит, действительно, поняли.

– Вы стреляете первыми, когда передний всадник поравняется со Скилуром. Или, если передумают спускаться, после моего выстрела. Все остальные бьют по всадникам, – приказал я. – Всем всё ясно?

– Да, – донеслось из кустов с разных сторон.

Я вжался во впадину в склоне, полусел-полулег. Рядом прислонил к склону рычаг для натягивания лука и поставил колчан с болтами. На ложе лежал болт, побывавший в человеческих телах, потемневший. Затем снял шлем, потому что в нем плохо слышишь. Поставив его себе на грудь, придерживал рукой. Чтобы не изводиться от ожидания, начал вспоминать, как заимел первый арбалет. Мы грузились в Марселе, точнее, в его портовом пригороде Фоссе, на Новороссийск, где меня ждала замена, о чем получил радиограмму от греческого судовладельца. Контракт у меня был на полгода, шел восьмой месяц, и я предупредил, что в Новороссийске сойду в любом случае. Тогда и пришла радиограмма. Перестройка только началась, таможня толком не знала, можно ли провозить в страну арбалеты, поэтому решил не ставить ее в известность. Капитана обычно не шмонают. Только если какая-нибудь падла настучит. Но в экипаже я был единственным русским, поэтому шмонали других. Ничего не нашли. Ко мне зашли, чтобы, как заведено, принять на грудь по соточке. Угощал их дешевым вискарем, потому что судовладелец сам покупал представительское пойло и жлобился.

– У нас теперь в магазине виски получше этого продают! – то ли похвастался, то ли упрекнул один таможенник.

Я объяснил ему ситуацию с широтой греческой души.

– Капиталист! – с похвалой произнес таможенник.

Интересно, пронёс ли он восхищение капиталистами через эпоху бандитского капитализма в России?!

Замена мне прилетела в Новороссийск. Я сдал дела новому капитану, румыну с бегающими глазами. Без проблем вынес арбалет из порта и отвез в деревню, где он до сих пор хранится у соседа. Или уже продан после известия о моем исчезновении в море?

Всадники остановились у начала оврага, заговорили о чем-то. Речь отрывистая, лающая, как у японцев, но явно не японский язык. Не смотрел в их сторону, чтобы не вспугнуть удачу, просто слушал. Кто-то из них произнес короткое слово, все замолчали. Копыта коней застучали по дну оврага. Мой всадник – третий. Следующий – Гунимунда. Семен, Толя и Ваня начинают с конца, чтобы не стреляли сразу несколько в одного.

Я нашел своего, прицелился. Он ехал правым боком ко мне, в руке держал копье метра два длинной. Овальный шлем с длинным назатыльником и закрывающими низ лица наушниками, кольчуга и сверху чешуйчатый доспех. Вот я уже немного сзади авара, могу целиться в спину, в позвоночник. Справа заржали от боли кони. Я нажал на курок. Болт как-то очень быстро долетел до всадника, пробил и доспех, и кольчугу, и почти весь влез в тело. Я перезарядил арбалет и выстрелил в другого, который пытался развернуть коня передо мной. Хоть он и вертелся, с дистанции метров тридцать трудно промахнуться. Третий натягивал лук, собираясь выстрелить в кого-то из молодых росов. Он был ко мне спиной. Болт, пробив доспехи, угодил в район сердца. Успел я завалить и четвертого, который попытался проскочить вниз, к морю. Слышен был удаляющийся стук копыт наверху. Кто-то выскочил из засады, улепетывает. До лагеря осаждающих скакать с час и столько же обратно – время у нас есть.

Двое аваров с длинными однолезвийными палашами в руках стояли на дне оврага спина к спине. Скорее всего, палаши вместе со стременами и были теми ноу-хау, благодаря которым авары побеждали всех, кроме тех, от кого сбежали из Азии и у кого, наверное, позаимствовали их. Оба авара немолодые и, сразу видно, бывалые вояки. На них овальные шлемы с длинными назатыльниками и наушниками, отдаленно напоминающие японские, чешуйчатые доспехи с наплечами из пластин, на руках наручи, и всё золоченое, а на ногах кольчужные чулки, поножи и сапоги, защищенные согнутыми, железными пластинам в форме полукружий. Рядом с аварами валялись три убитых коня, а четвертый, белый в серых яблоках, попытался подняться, но сразу упал, жалобно заржав. Я разрядил в него арбалет, чтобы не мучился.

– Бросайте оружие, иначе умрете! – крикнул я аварам на латыни, греческом и славянском.

Они не вняли.

– Скилур, выстрели по мечу ближнего, – приказал я.

Скиф точно выполнил приказ, попав в лезвие у гарды. Авар схватился за эфес второй рукой, чтобы не выронить оружие, хотя, уверен, он уже понимал, что расстаться с ним придется.

– Бросайте оружие! – повторил я.

Командир что-то тихо сказал и разжал руки, уронив палаш у своих ног. То же сделал и второй.

– Семен, поднимись наверх и следи. Увидишь кого, кричи, – начал я раздавать приказы. – Толя и Ваня, пока оставайтесь на месте. Хисарн и Гунимунд, отведите пленных на пару метров ниже, пусть там снимут доспехи, потом свяжите им руки. Только осторожно, они могут напасть. Скилур и Палак сопровождайте их на отдалении. Если что, убивайте.