Вечный капитан

Городище антов располагалось в месте слияния двух рек. С двух сторон его защищала вода, а с третьей – высокий вал с частоколом из бревен. Такое укрепление годится против всадников, но не против пехоты. Значит, боялись только кочевников. Базар начинался почти сразу за воротами. Дальше в центре стояли юрты, возле них разнообразные мастерские, в основном кузни, а вдоль берегов – жилые полуземлянки, крытые соломой. Одна юрта была выше и больше остальных, в ней жил вождь, который в день нашего приезда отсутствовал. Возле каждой полуземлянки был вырыт погреб, а на самом берегу стояла «черная» банька. Население смешанное, с преобладанием алан и славян. Первые жили в юртах, вторые – в полуземлянках. Только этим и различались, потому что внешне были очень похожи и говорили все на смеси аланского и славянского с добавлением латинских и греческих слов. В мастерских в основном работали рабы. Поскольку рабство здесь патриархальное, то они были как бы бесправными членами семьи, рода. На въезде в городище с каждой кибитки взяли налог, мешок соли. Что ты там еще везешь – никого не интересовало. У византийцев налог на любой ввозимый в империю или вывозимый товар составлял его десятую часть. Торговая площадь представляла из себя полосу от берега одной реки до берега другой, разделенную посередине дорогой от ворот к юртам и дальше. Обе стороны полосы предназначались для кибиток, арб и телег с товаром, которых до нашего прибытия было маловато, а на берегах торговали с лодок. Некоторые лодки были метров пять-шесть длинной. Лавок в чистом виде здесь не было, но в каждой мастерской можно было купить то, что она производит. Первым делом я купил безмен и гири, чтобы продавать товар в розницу и взвешивать оплату при крупных покупках. При оптовых закупках преобладал бартер, но иногда расплачивались серебром, реже золотом, которое считали на вес, будь это монеты или слитки.

Скифов по очереди я отправлял пасти волов за пределами городища, а второй помогал мне торговать. Чаще оставался Скилур. В отличие от меня и Палака, он умел зазывать покупателей, орал чуть ли не громче всех на рынке. Фритигерн сказал мне, по какой цене надо продавать и дал понять, что снижение их будет рассматриваться, как нежелание следовать назад в его обозе. Я сказал, что намек понял, постараюсь не подвести. Цены эти были раз в пять выше закупочных. Если и обратный груз принесет столько же… Теперь понятно было, зачем они перлись сюда, рисковали жизнью.

Первый день у меня оказался удачным. Сначала подошел купец-славянин с лодки и предложил обменять большую часть «серой» соли и всю вяленую рыбу на две бочки медовухи, три туеска меда, воск и меха, беличьи и куньи. Я подсчитал, поторговался для приличия и ударил по рукам. Заодно узнал от него, что эта река впадает в Днепр ниже порогов. Сейчас в двух местах надо перетаскивать лодки по мелководью, но в половодье сюда иногда добираются ромейские суда. Он рассказал, каким по счету от лимана является этот приток, хотя сам вниз по Днепру никогда не плавал, его городище находится выше порогов. Потом подошла богатая пожилая аланка, обвешанная блестящими побрякушками, как новогодняя елка. Ее сопровождали молодая служанка и два вооруженных телохранителя. Аланка, не торгуясь, купила рулон самой яркой дорогой ткани. Заплатила грубыми, без орнамента, серебряными браслетами на вес. Дальше подходил народ победнее, покупал «серую» соль, полностью игнорируя более чистую и дорогую, большую часть которой я получил от Мони. Хоть в чем-то, но провел меня иудей. Второй и третий день прошли намного хуже. Дешевая соль у меня вскоре кончилась. Дорогими тканями пока никто не интересовался. У конкурентов дела шли не лучше, но они не унывали, ждали новых лодок с севера.