Вечный Град (сборник)

Пока Веттий ждал Марцеллу, стоя возле лектики, случилось нечто, весьма его удивившее. Где-то за спиной он услышал скрипучий голос Кресцента – этот голос он не спутал бы ни с чьим другим. Правда, слова, произнесенные им, были довольно необычны для киника: «Ох, и люблю же я тебя, мой цыпленочек!» Охваченный любопытством, к кому бы мог так обращаться омерзительный киник, и главное, кто бы мог вытерпеть от него такое обращение, Веттий оглянулся и чуть не открыл рот от изумления: мимо него, в паланкине, еще более роскошном, чем тот, в котором предстояло ехать ему самому, проплывал Кресцент. На какое-то мгновение Веттий явно его увидел. Да, это, несомненно, был Кресцент – ну, или его брат-близнец. Однако при полнейшем сходстве несходство было еще более разительным. Этот новый Кресцент был чисто вымыт, его длинные волосы – расчесаны и даже завиты, что смотрелось весьма комично при малом их количестве. Одежду Веттий рассмотреть не успел, но на обычное нищенское рубище она явно не походила. Рядом с киником в носилках сидел мальчишка лет четырнадцати, напомаженный, завитой, с ярко крашенными губами. Это было какое-то мгновение: двойник Кресцента задернул занавеску (на пальце блеснуло кольцо с сардониксом), и лектикарии унесли его прочь. Но Веттий голову готов был дать на отсечение, что это он, и никто другой.

Некоторое время юноша еще раздумывал над этим странным явлением, но тут из дома вышла Марцелла, он выскочил ее встречать и забыл обо всем на свете, залюбовавшись ею. Одета она была просто, по прогулочному, но, как обычно, радовала взгляд: на ней была золотистая туника и фиалкового цвета палла. Она благосклонно улыбнулась, изящным жестом подобрав платье, взобралась в лектику, Веттий уселся на сиденье напротив нее. Лектикарии дружно подняли просторные носилки на плечи и пустились в путь в западном направлении, к Яникулу.

Миновав Эмилиев мост, по Аврелиевой дороге, проходящей через сады Цезаря, вдоль акведука и мимо нескольких вилл, они менее чем за час добрались до подножия этого сильно вытянутого с севера на юг горного кряжа в той его части, где возносилась самая высокая вершина, открывавшая великолепный вид на Город, и где все еще сохранялся свободный от застройки лес, ибо Яникул давно уже облюбовали для своих вилл поклонники тишины и уединения. Было довольно жарко, на небе собирались башнеобразные облака, обещавшие ливень к концу дня. Крутой склон порос раскидистыми пиниями, и воздух здесь был совершенно особенный, смолистый, сосновый, в кронах деревьев перекликались горлицы, высоко в небе плавали ястребы. Почва под пиниями была покрыта густой и свежей травой, в которой пестрели мелкие цветы, а при ходьбе из-под ног то и дело с шорохом разбегались прыткие зеленые ящерицы.

Веттий и Марцелла начали подниматься по узкой и крутой тропке, ведущей к вершине холма. Марцелла была в приподнятом и даже шаловливом настроении и бодро взбиралась по круче, все время оставляя Веттия позади и посмеиваясь над его медлительностью. Вся ее важность наставницы куда-то ушла, и Веттий как никогда ясно чувствовал, что она всего лишь его сверстница. К тому же, вопреки своему обыкновению носить башмачки на высокой подошве, на этот раз Марцелла надела греческие сандалии, чтобы легче было лазать по склонам, и стала еще меньше ростом – Веттию она едва доставала до плеча.

– Ну-ка догони меня! – вдруг крикнула она и пустилась бежать вверх по круто поднимающейся тропке.

– А ты позволишь мне себя поцеловать, если я тебя догоню? – крикнул он вслед.

Она даже остановилась.

– Что за речи, мой юный друг? Ты, кажется, забыл, какую клятву ты дал? – спросила она строго. В ее голосе зазвучали привычные нотки высокомерия, и Веттий испугался, что она вообще скажет, что возвращается домой. Но наставница неожиданно смилостивилась. – Ладно, так и быть! Один раз и в щечку.

Веттий не стал торговаться и последовал за ней, но она словно растворилась в воздухе. Он недоуменно оглядывался и вдруг откуда-то сверху услышал ее голос: «Э-эй!» – Он поднял голову: Марцелла стояла на узком уступе скалы почти над его головой. «Я горная нимфа Эхо, повелительница скал!» – тоном театральной актрисы провозгласила она, торжественно поднимая руку и вытянувшись в струнку. Он устремился вслед за ней, но она уже с легкостью и изяществом горной козочки перебралась на другую скалу. Глядя на нее, Веттий подумал, что замужество отнимает у девушек значительную часть детства и что это недоигранное детство порой ищет выхода. Вон Присциллина, старшая дочь сенатора, еще в куклы играет, а между тем ее брак – дело решенное.

Веттию пришлось немало потрудиться, чтобы догнать свою резвую наставницу и получить обещанную скромную награду.

Они двинулись дальше по тропинке. Марцелла, немного устав от беготни, шла чуть впереди Веттия, попутно срывая цветы и сплетая венок.

– Кто тебя научил так лазать? – спросил он после некоторого молчания.