Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

— Теперь мне уже нет пути назад, — солгал Стивенс. — Связавшись с Хаулэндом, я повязал себя по рукам и ногам.

Тот факт, что перед ним сидел человек с маской Хаулэнда в кармане, которую он мог надеть в любой подходящий момент, ничего не меняло.

Еще целый час они говорили об имении. Пили, казалось, слушал с интересом, но это было легко и сыграть. Может быть, он просто считал, что получит информацию от человека, которого не приняли в организацию.

Без четверти девять зазвонил телефон. Стивенс даже подпрыгнул, когда раздался звонок. Он взял трубку дрожащей рукой.

— Эллисон Стивенс слушает.

— Мистер Стивенс, — услышал он мужской голос, — это из бюро по отпечаткам пальцев, из отделения полиции. Мы получили результаты, которые вас интересовали.

— Да? — голос Стивенса оставался ровным, но сердце его бешено забилось.

Он повесил трубку, ощущая какую-то пустоту. Но взял себя в руки. Ему уже нельзя было отступать. Он начнет с обвинения Уолтера Пили. А потом последует то, что для многих из группы будет неожиданной кульминацией. А потом…

Он покачал головой. А вот что делать потом, представлялось ему очень смутно и как и прежде казалось смертельно опасным.

XX

Когда Стивенс поставил свою машину, он увидел, что машина Мистры уже была там. По крайней мере, ему показалось, что это так. На стоянке было еще несколько больших машин.

Он поднялся по лестнице вслед за Пили, заметив, что дом был ярко освещен. Они позвонили, и Жико Эйн открыла дверь. Без украшений она выглядела какой-то другой, пожалуй, даже изысканной. Она молча провела их в гостиную, где расположились одиннадцать человек — Стивенс сосчитал их. Он увидел судью Адамса, судью Портера, Кэрвелла и Гранта, Таннахилла и Мистру. Еще двое мужчин и три женщины были ему незнакомы.

Вперед вышел Таннахилл, на его лице играла слабая ироническая улыбка. Он не протянул руки Стивенсу.

— Вы — Стивенс? — спросил он так, будто не был в этом уверен.

Стивенс кивнул и повернулся лицом к присутствующим. Он с нетерпением ждал момента, когда сможет начать. Он специально рассчитал так, чтобы приехать раньше Хаулэнда (на сорок минут) с тем, чтобы получить возможность выдвинуть начальные обвинения, а потом, если удастся, заручиться поддержкой группы.

Он открыл кейс, вынул оттуда бумаги и еще раз огляделся. Его интересовало, кто же из женщин читает мысли, кто из них телепат. Но теперь его интересовало, какие мысли подвластны ей. Он сомневался, что она сумеет распутать паутину его планов, которые он задумал привести в действие. Какие-то из них были действительно очень важны, а другие — просто для того, чтобы отвлечь внимание. Он надеялся, что она поймет, что он хочет просто оказать давление на группу, что основная опасность исходит не от него.

Он начал несколько торжественно:

— Моей первостепенной задачей я считал служить мистеру Таннахиллу.

Краешком глаза он заметил, что это замечание вызвало мрачную усмешку на лице Таннахилла. Стивенс продолжал:

— С этой целью я подготовил аргументы, которые, как я полагаю, вы согласитесь, докажут общественности, что мистер Таннахилл не был виновен и, соответственно, не является виновным в том преступлении, в котором его обвинили.

Ему показалось, что Мистра, которая сидела в дальнем конце комнаты, смотрит на него так, будто хочет поймать его взгляд. Но он не сводил взгляд с мужчин, которые собрались недалеко от входа в комнату.

Он выдвинул свои обвинения против Пили — он говорил кратко и прямо.

И с каждым произнесенным словом он все больше уверялся в том, что его свидетельские показания прозвучат очень убедительно в зале суда, заполненном обывателями. Тайные визиты в Альмирант, связь с группой и выплаты огромных сумм денег за счет состояния Таннахилла многим людям без разрешения на то.

И, конечно, самым убедительным будет то, что, не дождавшись предварительного слушания по делу, Пили навсегда исчезнет. И его «побег» будет рассматриваться как признание вины.

По мере того, как Стивенс выкладывал свои аргументы, он несколько раз взглянул на Пили. Пили хмуро уставился в пол и дважды, как заметил Стивенс, заерзал в своем кресле.

То, о чем говорил Стивенс, не имело ничего общего с бессмертием, космическими кораблями или атомной войной. Это было вполне земное дело, в котором, прежде всего, стыковались факты, лежавшие на поверхности. («Ньютон Таннахилл был убит, потому что он обнаружил, что из его состояния исчезают огромные суммы денег.»). Стивенс также коснулся таких доказуемых фактов, как исчезновение доктора и сторожа. («Племянник был похоронен в могиле дяди. Почему? Потому что тело дяди, по всей вероятности, было страшно изуродовано, когда его убили.»). И причина убийства Джона Форда, согласно намеренно поверхностным рассуждениям Стивенса, тоже была очень простой («Это был лишь эпизод. Его убили, чтобы оказать давление на Артура Таннахилла с тем, чтобы заставить его подписать бумагу, разрешающую выплаты денег из его состояния.»). Дженкинз? («Он видел Пили в ту первую ночь, поэтому его и убили, чтобы он не рассказал никому, что Пили был в городе»).