Читаем Вечный бой полностью

Шатров слушал и думал: "А ведь это верно. Не только по отношению к Тимченко - сам Додик не случайно такие слова записывает, он тоже стремится ими руководствоваться в жизни. А какой у меня лозунг? Чем я руководствуюсь? Неужели я такой пустой человек, что нет у меня никаких идеалов? Нет, это не верно. За Родину и я жизнь отдам в любую минуту. И приказ любой выполню ради блага народа, И на старшину Тимченко быть похожим мне хочется. Значит, хорошие стремления во мне есть, только они не упорядочены, расплывчаты..." Антадзе продолжал читать:

- "Когда эгоистическое счастье является единственной целью в жизни, жизнь очень скоро оказывается лишенной цели".

"Так это же про Берга! - едва не воскликнул Шатров. - А почему только про Берга? Это и ко мне, и к Савицкому тоже относилось, когда мы "капеллой" жили... В школе я тоже записывал много хороших слов, а в жизни вот не воспользовался ими. Надо будет попросить у Додика эту тетрадочку почитать".

Лейтенант Антадзе перевернул сразу все листы и весело сказал:

- На последней странице я записал и такие, тоже мудрые слова: "Самое трудное - познать самого себя, самое легкое - давать советы другим".

Офицеры засмеялись. А Ваганов сказал:

- Нет, дельная у тебя тетрадь. Давайте, ребята, как-нибудь вечерком ее почитаем. Тут есть о чем подумать и потолковать.

- Принято единогласно! - воскликнул Ланев, теперь готовый поддерживать все, что бы ни сказал Ваганов.

Лейтенанты разошлись по своим комнатам. А Шатров, оставшись наедине с Антадзе, попросил:

- Додик, дай мне полистать твою тетрадку.

- Бери, кацо! Пожалуйста, читай сколько хочешь, - радушно сказал сосед и подал ему тетрадь.

8

Нина Павловна Торопова надела в этот день самое лучшее платье. Она была женщина крупная, полная, лет сорока. Седина уже тронула темные завитые волосы, морщинки чиркнули по доброму круглому лицу.

Подполковник Торопов, провожая жену, добродушно усмехнулся:

- Лектор! Не представляю, о чем ты будешь им говорить.

Нина Павловна волновалась. Офицеров было немного, каждый из них годился ей в сыновья. Но выступать перед людьми для нее было делом непривычным. Лейтенанты Нине Павловне налили чаю. Тайком разглядывали ее...

- Не могли моложе подыскать, - шепнул Савицкий Ланеву. - Начнет сейчас: "Товарищи, мы должны, вы должны..."

Торопова действительно положила перед собой голубенькую ученическую тетрадь с конспектом и, после того как Ячменев ее представил, сказала:

- Товарищи...

Савицкий качнул головой: "Вот пожалуйста. Что я вам говорил!"

- Товарищи, семья офицера строится на моральных принципах, характерных вообще для советской семьи. Но условия военной службы придают ей и некоторые особенности. - Нина Павловна запнулась, посмотрела в конспект: Вот... в Дисциплинарном уставе, в третьей статье, сказано: "Воинская дисциплина обязывает каждого военнослужащего стойко переносить все тяготы и лишения военной службы, не щадить своей крови и самой жизни при выполнении воинского долга".

Шатрову показалось смешным, что женщина цитирует воинский устав. Он шепнул Антадзе:

- Очень интересно и ново...

- Волнуется человек, - сказал тихо Антадзе.

Торопова действительно чувствовала себя очень стесненно. Ей казалось, что она говорит очень плохо. То и дело проскакивают одни и те же слова. Лейтенанты о чем-то шепчутся. Наверное, смеются над ней. Вот, скажут, косноязычная жена у подполковника Торопова. Нина Павловна отложила конспект.

- В общем, сегодня я хочу вам рассказать о том, как лучше построить семью. Люди вы молодые, неопытные. Женитесь иногда впопыхах, а потом всю жизнь маетесь.

Офицеры заулыбались.

- Как вы думаете, что необходимо для создания крепкой семьи?

- Любовь, - томно произнес Савицкий.

Офицеры засмеялись.

- Дружба, - сказал Антадзе.

Савицкий ухмыльнулся.

- Вы оба правы. И любовь и дружба для создания хорошей семьи необходимы. Но и любовь и дружба зависят от одного очень важного условия.

Шатрову стало интересно. Это что-то действительно новое... Раньше он считал: любовь решает все. Были, конечно, семьи, которые создавались по материальным соображениям, но это случалось когда-то давно. Сейчас это редкое явление. Что же имеет в виду Нина Павловна?

- Вы все слыхали, конечно, выражение "они пара" или "они не пара", продолжала Торопова.

- Слышали.

- Что же имеют в виду, когда так говорят?

- Рост, - сказал Анастасьев. - Он маленький толстый, она длинная худая - не пара.

Анастасьев сам был невелик ростом и, видно, говорил по принципу "у кого что болит".

- "Не пара" можно сказать и по внешности - он красивый, видный, а она пеструшка какая-нибудь серенькая, - сказал Савицкий и взглянул в сторону Шатрова.

Алексей мысленно ругал Савицкого: "Скотина! Намекает на меня и Надю".

Нина Павловна преодолела неловкость, стеснявшую ее в начале разговора.

- И внешность тоже элемент серьезный, но не главный, - сказала она.

- Образование, - как всегда громко, прогудел Ваганов, - у нее высшее, а он какой-нибудь простой работяга.

- Сейчас на это уже не смотрят, - возразил комсорг Золотницкий. Сколько угодно случаев, когда, скажем, девушка-инженер выходит замуж за рабочего, и наоборот.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии