Вечность в смерти

– Я убрала руку за спину и случайно прикоснулась к твоей ноге.

– И?

– Ты шевельнулся. – Его черты смягчились, на лице появилось озадаченное выражение. Он явно ничего не заметил – а Бонни почувствовала себя полной идиоткой. Поэтому солгала: – И я… в общем, я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, что ты держишь меня за руку. Здесь люди не ходят, держась за руки. Я поспешила прочь, чтобы никто этого не увидел и чтобы побыстрее добраться до малого конференц-зала и… он там, позади тебя.

Он повернулся, посмотрел в оба конца коридора и повел Бонни вперед.

– Не действуй мне на нервы своими причудами, ладно?

– Ладно, не буду. Это… недоразумение. Мне уже лучше. Значительно лучше.

– Отлично.

– Ой, а знаешь что? Подожди. Постой.

– Нет.

– У меня есть одна идея.

– Расскажешь мне ее в зале.

Он открыл дверь, включил свет, втолкнул Бонни в зал и впервые с того момента, как они вышли из туалета, выпустил ее руку. Быстрым движением он запер дверь и повернул в закрытое положение жалюзи, висевшие между стеклами в дверном окне. Затем он пересек зал, чтобы повернуть жалюзи на окнах, выходивших на улицу.

Бонни решила воспользоваться моментом. Два шага до двери, полсекунды на то, чтобы отпереть дверь, мгновение, чтобы ее открыть, – и вот оно, спасение.

– Бонни, кто, по-твоему, окажется быстрее? Ты, выбегая в дверь, или я, стреляя тебе в голову? – небрежно спросил Кэл.

Медленно подойдя к ней, он ласково отодвинул ее подальше от искушения.

Все кончено. Она заперта с грабителем и его пистолетом. Бонни неожиданно почувствовала, что ее колени стали ватными, и села.

Малый конференц-зал был небольшим, поэтому им редко пользовались. Здесь было достаточно места для трехметрового стола и задвинутых под него стульев, но если на стул кто-нибудь садился, обойти его уже было нельзя. В центре стола стоял беспроводной телефон, все остальные блага цивилизации – ванная, раковина, мини-бар, сифон для газировки – отсутствовали.

– Ты в порядке? Ты что-то бледна.

Бонни кивнула:

– Я в порядке. Я не привыкла иметь дело с пистолетами и ворами, я пропустила важную встречу и лгу людям, которых ненавижу.

– Ты пропустила важную встречу? – спросил Кэл, и Бонни снова кивнула, проведя рукой по своим рыжеватым волосам до подбородка – в полумраке они приобрели поразительный оттенок. – Чем ты занимаешься? Думаешь, тебя уже ищут?

– Наверняка. – Бонни гордилась тем, что ее отсутствие встревожит людей. Она понимала, что глупо думать об этом в такой момент, но кому приятно быть одной из множества людей-невидимок, чье исчезновение никого не взволнует. Людей без друзей, без семьи и никому не интересных. Одиноких. Она очень боялась стать одной из них. – Я персональный банкир. – Она посмотрела на часы. – И я уже на двадцать две минуты опоздала на встречу с парой, которая сделала почти все свои деньги на запчастях для автомобилей и вине. Интересное сочетание, тебе не кажется?

– Значит, ты не работаешь в этом банке?

– Нет, работаю. Я просто больше не работаю с основной массой населения. Когда-то работала, а теперь люди, имеющие определенное количество денег, могут нанять меня – через банк, естественно, – чтобы помочь управлять их финансами со всем набором услуг, от консультирования по инвестициям до оптимизации налогообложения наследуемого имущества и до филантропических стратегий в контроле денежных операций. А ты? Чем ты занимаешься… когда не грабишь банки, я имею в виду?

– Строительством. – Он закончил разглядывать улицу сквозь жалюзи и неловко протиснулся между стеной и стульями к двери, чтобы оглядеть коридор. – Люди с определенным количеством денег, говоришь. А что за определенное количество?

– Обычно минимум двести пятьдесят тысяч долларов в год… хотя у меня есть клиенты, которые начинали с половиной этой суммы. – Бонни принялась барабанить пальцами – четырьмя, от указательного до мизинца – по столу. – Среди них – моя сестра с мужем, однако я твердо считаю, что никогда нельзя вести бизнес с родственниками… и смешивать семейные отношения с деловыми, однако делаю и то, и другое, и, к счастью, у меня получается. – Она оперлась локтями о стол и прикрыла рот кулачком. – Извини меня.

– За что? – Его внимание было сосредоточено на коридоре.

– Я начинаю болтать без умолку, когда нервничаю.

Он покосился на нее и снова устремил свой взгляд в коридор. Помолчав некоторое время, он сказал:

– Моя мать трещала непрерывно. Постоянно. Даже когда не нервничала.

– И это сводило тебя с ума, да?

– Иногда. А вообще это напоминало звон бубенчика на ошейнике у кошки – мы слышали, что она идет, и успевали слинять.

– Мы?

– У меня есть брат и сестра.

– А они знают, что ты затеял?

– Черт, да я сам не знаю, что затеял. – Он оставил свой пост у двери и протиснулся обратно к окну. – Есть какие-нибудь предложения?

– Насчет того, как грабить мой банк? Вряд ли. Но если ты решишь передумать, поторопись, пока не приехала полиция. Мы вместе выйдем в коридор, расстанемся у лифтов, и каждый пойдет своей дорогой. Никто ничего не узнает о том, что произошло в последние полчаса.

Он покачал головой.