Вечность и Тлен

Было странно слушать о том, что Люций когда-то был настолько маленьким. Моё воспоминание, когда мы встретились на субботней ярмарке, было туманным и размытым. Оно запечатлелось яркими эмоциями, что я испытала в тот день. Но пятилетнего Морана я всё же представляла с трудом, а если получалось, то в голове представал образ, когда он напоминает скорее маленькую хрупкую девочку, дочку какой-нибудь благородной человеческой семьи, а не является ребёнком самого могущественного теневого ордена.

– Наверное, она для тебя как сестра, – смягчилась я, понимая, что всё сказанное Сильфой – бред. И почему оно только так меня взволновало?

Люций кивнул.

– Как и Фредерик для меня, – сглотнув, добавила я, тяжело втягивая воздух.

– Нет, не думаю.

– Что? – удивлённо оглянулась.

Тогда Люций повторил, медленно и вкрадчиво, специально говоря так, будто стараясь донести до меня каждое слово:

– Я не думаю, что мои взаимоотношения с Розали похожи на твои с Фредериком, Сара.

Я не нашлась, что ответить. Не хотелось и вовсе разговаривать о брате. Я знала, что прощу его и мы помиримся, но как раньше уже никогда не будет. В сердце поселилось сомнение, которое мало что способно заставить преодолеть.

Люций отвернулся, посмотрев в стену, и открыл бурдюк, делая большой глоток вина.

Смерив хмурым взглядом то, как Моран нарушает правила, я встала на ноги, безуспешно отряхивая светлую мантию от пыли. Пора было брать себя в руки.

– Почему ты сказал слово «кажется»? Когда упомянул про шрам? – спросила отвлечённо, прислушиваясь к своему дару и сразу предполагая: – Видимо, он находится в каком-то неудобном месте?

– А-а-а, да. На правой ягодице.

– Что? – Моя бровь подпрыгнула вверх.

– Ну да, она укусила меня за задницу. – Люций развёл руками, делая следом новый глоток из бурдюка. – Это стало практически нашей семейной байкой.

Я несколько раз моргнула, пытаясь осмыслить информацию. Люций же вновь улыбнулся, давая понять, что он только и ждал моего вопроса и теперь наслаждался замешательством. Может, Люций даже пошутил про укус. Но я не стала вновь идти у него на поводу.

Хмуро разглядывая теневого, проходясь взором по изящной линии шеи, смотря, как серебристые волосы ложатся ему на скулы, я предостерегла:

– Ты бы всё же перестал распивать вино в стенах Академии Снов. – Почти все сферы с соком глимы в трофейной светили слабо, за исключением той, которая находилась за моей спиной, отчего тень моей фигуры ложилась тёмным покрывалом на до сих пор сидящего на полу Люция.

– Сара Сорель, ты даже не представляешь, как я рад видеть, что ты переживаешь за меня.

– Я рада, что ты рад, – холодно парировала я, и в этот миг теневой див что-то заподозрил, замирая с поднесённым ко рту бурдюком, но было уже поздно. Одиночество больше не являлось нашей прерогативой. В помещение вошёл наставник, сжимая под мышкой книгу.

– Что здесь происходит? – совершенно безмятежным, но тем не менее таящим в себе власть голосом спросил Цецилий.

Сощурившись, не испытывая мук совести и сомнений, я произнесла абсолютную правду:

– Наставник, Люций распивает вино, нарушая правила.

Лицо Морана стало непередаваемым, отчего мне стало гораздо сложнее сохранить непредвзятый вид. Кажется, в этот миг я впервые отплатила Люцию его же монетой, и это было приятно и… даже забавно.

XI Морское путешествие

Он просит меня убить его, даже зная, что это не в моих силах. Я думаю, он просто в отчаянии.

Из письма Миккеля Вечного огня

На пути к Акраксу

Айвен Ларак

Он выжил. Выжил, а теперь вновь находился на грани гибели во время плавания. По крайней мере, так заявил Самаэль, когда Айвен в последний раз с ним разговаривала. Но даже сейчас теневой див, похоже, продолжал бормотать себе под нос про то, что он готовится отправиться на тот свет. При этом див по-прежнему прижимал к себе заветный мешок с напитком, которого стало значительно меньше.

Айвен казалось, она сходит с ума, каждый раз видя Самаэля пьющим вино, а после – наклонившимся над фальшбортом и мучающимся от непрекращающейся морской болезни.

Это выглядело жалко. И в то же время казалось ненормальным упорство, с каким он возвращался на своё место и вновь хватался за вино. Если поначалу Айвен пыталась его остановить, то, встретив бурное сопротивление, сопровождающееся словами: «Иначе я точно выброшусь за борт», – дэва оставила всякие попытки вразумить своего попутчика. На второй день, сидя на смотанных на палубе канатах и подкрепляясь сэндвичем, она следила за происходящим с ничего не выражающим лицом.

Лишь порой, поднимая взгляд к облачному небу и смотря на море, покрытое поволокой тумана, она ненароком возносила молитву богам, прося их, чтобы это скорее закончилось. Но, ни на что не надеясь, она вскоре прекращала и прикрывала глаза, желая отгородиться от внешнего мира.