Вечная молодость графини

– Что ты хочешь сказать? – спросила Эржбета, укладывая гребень в шкатулку. Завтра она расчешет волосы. Завтра еще на шаг приблизится к пропасти, черный зев которой давно был виден на Эржбетином пути. Завтра снова станет собой, а сегодня она слишком устала.

– Ладислав… он ненадежен.

– Уже слышала.

– Нет, госпожа! Тогда иначе. Тогда он трусил, а теперь он…

– Влюблен. Я вижу.

Дорта вздохнула с облегчением и иным, спокойным, тоном переспросила:

– Что с девкой сделать?

– Ничего. Пока ничего. Она красива, правда?

– Не столь красива, как вы, моя госпожа, – Дорта присела на колени и, взяв в руки Эржбетины ступни, принялась растирать. – Ее красота, что лист осенний. Вспыхнула – и нету. Что снег на камнях. Чуть солнце согрело, и он сошел. Что песня жаворонка глупого. Ударится оземь и исчезнет навек. А вы – ветер, срывающий листья. Небо, что держит жаворонков и прочих птах. Вы гора и…

Нельзя верить словам. Придет время, и ветер разобьется о камень. Небо запрут, а гору истопчут.

Главное, не торопить это время. А что до Ладислава, то он получит награду по деяниям своим.

И снова мертвенный покой воцарился в замке Чейте. Изредка нарушался он голосом колоколов. Когда же последний звук таял, ворота замка открывались, выпуская черную упряжку. И слуги в траурных одеяниях ехали по обе стороны ее. Везли горе и письма, наполненные вежливой скорбью Надашди. Искренними казались слова ее, да знакомым был лик смерти: часто гуляла она по зеленым равнинам Венгрии. Верили Эржбете. Лили слезы. Кляли судьбу. Да в проклятиях тех все чаще звучало имя графини.

Сама же она хорошела день ото дня.

Вот только крестились вслед воспитанницы, страшась участи своей.

Вот только прятались от хозяйского глаза слуги.

Вот только Ладислав все чаще избегал покоев Эржбеты.

– Сбежит, – как-то с уверенностью произнесла Йо Илона, и в кои-то веки Дорта с Катриной согласились. Эржбета и сама видела, что истончилась нить-пуповина, связавшая ее с Ладиславом. И перехватить бы ее, перебить ударом кнута или сабли, пустить кровь неверного по камням, а самой вглядываться в лицо, мучительно выискивая ответ на вопрос: за что?

Почему и он, кровью связанный, тайной повенчанный, бежит от Эржбеты?

Отчего не в радость ему красота?

И чем привлекла его черноволосая Анна?

Одно Эржбета знала точно: что бы ни делала она, прошлого не вернуть. И потому, глядя в зеркало, запоминая нынешнюю жизнь, которой осталось длиться недолго, Эржбета велела:

– Скажи Ладиславу, пусть нынче вечером придет.