Вечная молодость графини

Янош выжидал три дня. А на четвертый, когда луна иссякла, а небо стало непроглядно-черным, покинул свой дом. Он шел лесными тропами, скрываясь ото всех и на ходу придумывая, что сказать. Он почти уверился, что сумел сбежать, когда на границе, у самой Трнавы, чьи стены проступали из рассветного сумрака, его остановили.

– Куда идешь? – спросил мрачный Барно.

– Зачем ты бросил нас? – поинтересовался Хорват, кусая ножны.

– Люди спрашивают, почему пуст дом Божий? Неужто случилось страшное? – подхватил Вась. И вечно пьяная Кардошка, поднявшись с травы, зашлась хохотом.

– Убивайте, но я не вернусь! – крикнул Янош, молясь о скорой смерти. И стая сомкнулась.

Не убили. Просто били. Долго, старательно и лениво, утомившись же, связали и кинули на траву.

– Госпожа сама с тобой поговорить желает.

И страх сковал Яноша сильнее цепей.

Она сидела на высоком стуле, убранная в меха и бархат, непристойно молодая и прекрасная, как может быть прекрасен Дьявол. За левым плечом ее стояла огромная Йо Илона. За правым – Дортка, на чьем лице виднелась гримаса отвращения.

Все смотрели на Яноша. Он же глядел на бархатные туфельки, выглядывавшие из-под расшитой белыми волками юбки. На туфельках сияли алмазы и жемчуга, а в вырезе мыска виднелся белый чулочек.

Или нога? Ноги у нее столь же бледны.

– Скажи, Янош, чего тебе было мало? – тихо спросила госпожа Эржбета. – Неужто не любила я тебя? Неужто не писала в Вену, хваля как человека разумного и честного? Неужто не присылала в дом твой сыры, хлеб и вино? Чем же отплатил ты мне?

Янош прильнул лбом к каменному полу.

– За что ты предал меня?

– Я не предавал.

– Куда ты шел?

– В Пресбург, – он отвечал, поскольку боялся. И страх собственный был стыден, ибо ничто – страданья телесные пред силой духа. Янош заставил себя поднять взгляд. У ног графини восседал молодой человек со злым лицом. Светлые волосы его, смазанные воском, были длинны, а наряд – богат. На боку человека висел меч, а на шее – крупный, украшенный жемчугом крест.

Человека звали Ладиславом. И поговаривали, что сбежал он из объятий Эржбеты. Видать врали.

– Зачем ты ехал в Пресбург? Уж не для того ли, чтобы вложить в руки моего врага отравленный кинжал клеветы? Дать ему то оружие, которое пронзит мое сердце и прервет нить жизни?

– Нет, госпожа.

Она не слышала. Она была зачарована звуком собственного голоса.

– Ты собирался встретиться с Меджери Рыжим? С псом, что алчет вонзить клыки в земли моего сына? Обездолить дитя? Лишить крова и хлеба женщину?

– Подлец! – крикнул Ладислав, но графиня подняла руку.