Вечная молодость графини

Эржбета, отпустив слова-рыбы в лужу света, тронула лицо. Кожа холодна и гладка. Она чиста, и все говорили, как это прекрасно.

– Утопленницы, которую даже река не решилась принять!

Река не примет человека. Реке нужно приносить петуха или собаку, положив в мешок, на дне которого спрятаны три камня.

– А ее глаза? Да они словно дыры в бездну!

– Ты ищешь недостатки там, где другой узрел бы достоинства, – в голосе Орошли звучит раздражение. – Она лишь девочка. Испуганное дитя, которое забрали из дому…

– …мне доводилось многое слышать о доме этого дитяти, – с насмешкой сказал Ференц.

Эржбета его ненавидит!

– Я согласна, что она диковата и несколько странна, но уверена – нужно лишь время и толика внимания. Будь ласков с ней, и она ответил лаской на ласку, нежностью на нежность, любовью на любовь.

Рыбы-карпы трогали пальцы холодными губами.

– Она станет тебе хорошей женой.

Молчание. И Эржбета сдерживает стук сердца, опасаясь быть услышанной.

– Мама, я уверен, что вы…

– Я скоро умру. Ференц, будь добр, помолчи и послушай. Я никогда и ни о чем не просила тебя. Я была благодарна Господу за то, что у меня чудесный муж и замечательный сын. Что еще может пожелать женщина? Разве лишь того, чтобы сын ее был счастлив. А счастье без семьи невозможно.

Эржбета вгоняет пальцы в розовые щели жабр. Рыбина бьется. Рыбина не ускользнет.

Рыбина принадлежит Эржбете.

– И потому, умоляю тебя…

Эржбета встает и, баюкая в руках несуществующую рыбу, идет по коридору. Шаги ее легки.

Обручение состоялось спустя три дня. Маленькая церковь не вместила всех желающих, и замковый двор заполнился людом. Эржбета была прекрасна. Нижнее платье из темно-синего бархата, расшитого золотыми птичками, оттеняло бледность кожи, верхнее – атласное, цвета сливок – подчеркивало черноту волос. Но Ференц по-прежнему не глядел на нее.

На алтарь.

На убранство церкви.

На узкое лицо священника, что постоянно тер пальцы, словно пытался очистить их от некой грязи.

На матушку, на отца, на друзей, на… на кого угодно!

Однако это не имело значения. Отныне перед Богом и людьми этот мужчина принадлежал Эржбете.

– Я постараюсь стать хорошей женой вам, – пообещала она, глядя в синие глаза Ференца. И тот, улыбнувшись, коснулся губами Эржбетиной щеки.

Она надолго запомнила этот поцелуй.

В замке Леке Эржбета провела еще несколько лет, которые не казались ей такими уж отвратительными. Она даже сумела привыкнуть к обществу Орошли Надашди, начав находить в занудности последней некую особую прелесть.