Вечная любовь

Но нескольким местным мужчинам это не доставляло никаких неудобств. Они сидели у самодельных столиков, сделанных из огромных железных боек, на которые наварили круглые и квадратные куски металла. Неподъемные и страшные, они хорошо вписывались в интерьер, рассмотрев который Уля всхлипнула и пообещала себе ничего в этом месте не есть.

- Опасаешься? - заметил её взгляд Шон. - А что, на ваших раскопах было стерильно?

Вспомнив, в каких условиях зачастую варили кашу или суп, Уля снова содрогнулась.

- Там, по крайней мере, еда была знакомой!

- Здесь тоже ничего необычного. Разве что молочный чай. Он на любителя.

Рассаживались странно, соблюдая какой-то непонятный Ульяне порядок. Её саму попытались оттеснить в сторонку, но Шон успел вовремя - подвинул на лавке особо рьяного кочевника и усадил Улю рядом с собой.

- Не зевай! Здесь патриархат, хоть ты и гостья. Так что держись поближе.

Уля снова кивнула, глядя, как стол исчезает под блюдами, тарелками, мисками и чашечками. И каждому из гостей вручили пиалу, из рук в руки.

То, что было внутри, Шон назвал чаем. Но плавающие на поверхности кружочки жира и крупа заставили сомневаться.

- Говорил же - на любителя. Но выпить придется!

Это было нелегко. Все же молоко с жиром для Ули оказалось... слишком. И она порадовалась, что никто не протянул добавку.

А на стол тем временем поставили блюдо с бараньей головой и Шону подали нож. В помещении воцарилась тишина.

Ульяна насторожилась: похоже, это что-то из местных обычаев.

Шон на миг потерял всю уверенность. Переглянулся с Эвеем, перевел взгляд на Улю и решительно сделал надрез, что-то бормоча.

Присутствующие внимательно следили за движениями ножа, и каждый отрезанный кусок встречали одобрительные шепотки. Шон раздавал мясо окружающим, строго по старшинству, и Уля несколько раз поймала его виноватый взгляд - словно оправдывался за что-то. А потом нахмурился и резко приказал по-монгольски.

Через несколько минут перед Улей появился большой кусок мяса.

- Это почетное «женское» угощение, - тут же шепнул Шон. - Прости, голова только для мужчин.

Для мужчин, так для мужчин - в чужой монастырь со своим уставом не ходят. И Ульяна спокойно жевала то, что ей разрешалось. Оказалось, кроме бараньей головы можно все. Вот только молочную водку Шон отсоветовал - крепкая. Вместо неё подали кумыс.

Но даже он ударил в голову. И, спросив у Шона можно ли, Уля вышла на улицу - проветриться.

После духоты саманного помещения даже горячий ветер пустыни показался прохладным. Подставив ему лицо, Ульяна забрела за пределы поселка и онемела от открывшейся картины.

Широкая река напитала пустынную землю, покрыв её изумрудным ковром. Он простирался до самого горизонта, и только где-то вдалеке виднелась бурая полоса. Неподалеку бродили отары и паслись лошади, а в по-настоящему бездонном небе парили орлы.

То один, то другой срывался вниз и исчезал в траве, закогтив добычу. Ульяна залюбовалась красотой стремительных движений и не сразу поняла, что тот резкий окрик относится к ней. А через мгновение её сбила с ног непонятная сила.

12

Песок набился в рот, залепил глаза. Сверху навалилось что-то тяжелое и живое, а еще чувствовались толчки. И слышались крики.

Наконец, Улю вздернули на ноги, и она смогла немного прочистить глаза. Картинка не порадовала.

Рядом с ней стоял один из экспедиции, тот, чью национальность она так и не смогла угадать. Рубашка свисала с его плеч лоскутами, которые быстро пропитывались кровью. Его приятель не обращал на это внимания - его взгляд был прикован к небу, а в руке покачивалась ременная петля.

К ним уже бежали люди. Шон подлетел первым. Нескольких слов хватило, чтобы прояснить ситуацию:

- Беркут напал. Басан, - окликнул раненого, - быстро в юрту! Оюн, ты его подбил?

Пращник выпрямился и покачал головой. А Уля только сейчас заметила цвет его глаз - янтарные, практически желтые. Такие могут быть у кошки, но никак у человека.

- Ну и денек, - все, что смогла она выдавить, оказавшись в юрте.

В ней царил зеленый и красный. Войлочные ковры на полу и стенах, красивая мебель - как из музея, пусть и со сколотым лаком на разукрашенных поверхностях. Вместо кроватей - что-то вроде деревянных диванчиков, покрытых мягкими шкурами. В центре, где как ей казалось, должен быть очаг, стоял круглый стол с резной посудой и тонкогорлым кувшином.

- Кипяченая вода, - пояснил Шон. И велел: - Переночуешь здесь. Одна не выходи, если понадобится - зови Оюна, он будет рядом.

Уля со стоном упала на разбросанные по войлоку подушки:

- Да что происходит? Словно какая-то сила против этой поездки...

- Думаешь, кто-то натравил на тебя орла? - в синих глазах Шона застыла насмешка. - Учти, птица - не собака.

- Знаю, - Уля и сама понимала, что несет бред. - Но еще чуть-чуть, и поверю в суеверия.

Шон рассмеялся:

- Надеюсь, до этого не дойдет. Отдыхай, завтра утром выдвигаемся.

- Подожди! - успела остановить его Уля. - А как там... - замолчала, вспоминая имя.

- Басан? Сейчас узнаю. Но думаю, ничего страшного.

- Я с тобой.