Вечная Битва: Семь дней Апокалипсиса

Шорох затих и его заменил стук шагов и неровное кряхтение. Через мгновенье из черного хода вышел издававший эти звуки черт. Он был невысокого роста, плешив, толст и сед, на его приплюснутом носу сидели очки с круглыми линзами, а на нем самом висел заляпанный какими-то темными пятнами фартук. При взгляде на длину рогов того черта, которые уже завивались в третье кольцо, становилось ясно, что у него за плечами не одна тысяча лет.

— Хм, вот этого я не ожидал, — негромко сказал Грин.

— Чего именно? — спросил Нигаэль, склонившись к шуту.

— Я просто не думал, что обитатели преисподней тоже могут стареть с возрастом. Среди них многие живут по миллиарду лет и не меняются, умирая лишь в сражениях. А теперь посмотри на него, он же ветхий старик.

— Ты мог не знать, но такое бывает, довольно часто притом, — пояснил Избранный. — Вот только от старости он все равно никогда не умрет, даже если выглядеть будет так, словно сейчас на твоих глазах превратится в прах. В некотором роде это тоже наказание свыше, как говориться. Старость настигает тех демонов, что раньше были смертными и за определенные «заслуги» стали вот такими. Но и те, кого выбрал Властелин Зла, так же, несут наказание, причем не зависящее от других демонов или Сатаниила.

— Буду знать.

— Борог, подмени меня, отойти надо, — обратилась продавщица к черту, тот молча кивнул и занял место у прилавка. Демонесса поманила Нигаэля за собой и направилась по коридору, ведущему в задние комнаты. Нигаэль переглянулся с Грином, но шут просто пожал плечами, приподняв уголки губ. Тогда Избранный последовал в черный ход. Грин, не желающий оставаться наедине с непредсказуемыми обитателями ада и сомнительными представителями других миров, выглядящими не менее недоброжелательно в отношении окружающих, настороженно засеменил в след воина света.

В конце короткий коридор, как и все вокруг небрежно и безыскусно смастеренный из досок, перемазанных чем-то зловонным, и проржавевших листов железа, расширялся, переходя в похожее не тюремную камеру мрачное помещение. По краям этого помещения находились четыре подсобные комнаты, перекрытые толстыми окованными дверями, а в его конце — запасной выход, коим поначалу и удумал воспользоваться Грин. Из комнат, а вернее из зарешеченных круглых окошек на дверях перед ними, исходил приглушенный красный свет, источаемый висящими на цепях, вбитых в стену большими гвоздями, явно предназначенными для чего-то другого, стеклянными шарами, заполненными энергией.

Демонесса, устав дожидаться озирающегося клиента, громко окликнула Нигаэля из дальней комнаты, вход в которую завешивала штора, а не массивная дверь как остальные, представлявшая собой несколько цепочек, с прикрепленными к ним на всем протяжении металлическими шариками. Нигаэль замешкался: все это казалось ему очень странным и непривычным. Он никогда раньше не общался с демонами и все их встречи заканчивались битвой насмерть. Вдруг такая неожиданность — член вражеского лагеря сам с радостью идет на открытый контакт, к тому же является женщиной. Доверять существам, желавшим только лишь его смерти, Нигаэль не мог, как бы ни старался, а общаться с «прекрасным полом» преисподней ему и вовсе не представлялось возможности. Все, что он мог знать про демонесс, Избранный извлек из книг в библиотеке Чертога, расписывающих их, как и любых других детищ Сатаниила, с крайне негативной точки зрения. Было ли мнение тех, кто написал эти фолианты предвзятым или же нет, Нигаэль не ведал, но, будучи без пяти минут небожителем, склонялся к таким же суждениям. Вполне возможно, продавщица что-нибудь заподозрила и вызвала стражу, притаившуюся в соседних комнатах, а может ей хочется напиться крови ангела, Избранный не мог знать наверняка…

— Долго еще мне тебя дожидаться?! — снова кликнула Нигаэля демонесса по-детски капризным голосом.

— Ну что ж, неважно, что задумала эта дочь тьмы, — уверенно произнес Нигаэль. — Я — избранник Света и смогу повергнуть любое зло, таящееся в этих стенах…

— Да брось ты свой пафос, — устало буркнул Грин. — Все что эта рогатая девица задумала, так это затащить тебя в постель. Дурак бы понял.

— Дурак, может, и понял бы, только мне все эти глупости абсолютно безразличны, мое сердце принадлежит Эландре, и я вернусь к ней, не преступив правил моего кодекса и не предав данных мною обещаний.

— Дело хозяйское. А я бы ей занялся, — довольно проговорил поглощенный новой волной мечтаний шут, по обычаю потерев при этом ладони.

Нигаэль, покосившись сперва на Грина с некоторым укором, прошел в комнату. Посередине неприглядной каморки красовалась широкая золоченая кровать с маленькими черепками на концах столбов, устланная удивительно белыми, по сравнению с грязными стенами и мебелью, простынями. Было очевидно, что этому предмету меблировки хозяйка магазина уделяла особое внимание, и на то наверняка имелись веские причины, вполне очевидные, учитывая особенности демонической натуры. На краю сидела продавщица и смотрела на Избранного чарующим взглядом.