Вдребезги

И так далее, и так далее, и так далее. Евгении Александровне было всё равно, кто там разведётся, а кто нет. Главное, что оплата у них была почасовая, поэтому её начальница развозила каждый раз беседу на пару часов. И так будет каждый раз. И сегодня должно.

Из размышлений о Садовских Евгению Александровну вырвал звук – кто-то постучался в дверь её приёмной. Тихонько так поскрёбся костяшками пальцев.

– Да-да, – машинально ответила она, снова скосившись на часы.

«Для Садовских ещё рано».

Дверь медленно открылась, и в приёмной появился парень, сильно напоминавший собой тень – высокий, в тёмно-синей джинсовой куртке и протёртых штанах. Его бледнющее лицо было украшено черными синяками под глазами, впавшими внутрь черепа. Острые скулы, приоткрытый рот. Он выглядел как самый настоящий наркоман.

«Может, это муж той женщины из истории?» – промелькнула довольно-таки бредовая мысль у Евгении Александровны. Таких совпадений точно не бывает.

– Здрасьте, – сказал парень дрожащим голосом. Он явно был чем-то озабочен. – Здесь принимает психолог Светлана Королёва?

– На двери же написано, – ответила Евгения Александровна. Странное беспокойство охватило её. – Но, мне кажется, Вам надо к другому доктору…

– Нет-нет, – торопливо сказал парень и тяжело сглотнул. В уме он как будто что-то прикидывал, глаза его бегали из стороны в сторону, белые пальцы ходили ходуном, то сжимаясь в кулаки, то разжимаясь. – Мне именно сюда.

– У Вас записано? – глупо спросила Евгения Александровна, прекрасно зная, что этот чёртов наркоман ни к кому не записан. Беспокойство стало нарастать, она машинально отклонилась назад в кресле, дистанцируясь от этого типа. Рука потянулась к селектору.

– Я сейчас скажу Светлане Алексеевне, что Вы пришли… Как Вас представить?

– Никак, – коротко отозвался парень и твёрдо дважды шагнул вперёд. – Я сам представлюсь.

– Так у нас не принято, – заёрзала на кресле Евгения Александровна и почти ткнула в селектор своим наманикюренным пальцем, как этот наркоман стремительно рванулся вперёд и схватил её руку своей правой пятернёй. Истощённый шакал обернулся гепардом.

– Тише, тётенька, тише, – прошипел этот псих и резко схватил её за лицо левой рукой – она почувствовала, как его скользкая потная ладонь зажала ей рот. Она истошно замычала и попыталась вскочить с кресла, но этот обмудок проворно перепрыгнул через стол и навалился прямо на неё. Она почувствовала, какой он горячий, как выпирают его рёбра, как воняет от него потом и чем-то более худшим, чем пот. Глаза его лихорадочно блестели.

– Тише, тётенька, тише, – повторил этот наркоман и отпустил её руку. Казалось, это было хорошим знаком, но нет: меньше, чем через секунду, он вытащил из-за спины кухонный нож с широким лезвием и белой пластиковой рукояткой. Кто бы сомневался.

В следующее мгновение Евгения Александровна завопила изо всех сил, но из неё вырвался только лишь стон – рука этого психа держала её рот подобно замку. Она попыталась оттолкнуть его обеими руками, но в этот же момент наркоман воткнул в неё нож. Не вонзил, не вогнал, не всадил, а именно воткнул, как гвоздь в доску. Попал он ей куда-то под грудь; секретарша почувствовала, как нож прорывается внутрь её серого пиджака, блузки, бюстгальтера, разрезает кожу, плоть и добирается до рёбер. Произошло это всё в одну секунду.

Она стала подпрыгивать на кресле, обезумев от боли и испуга, краем глаза видя красное пятно, разрастающееся у неё на груди. Затем последовал второй удар – куда быстрее, в этот раз уже прямо в её чуть обвисший живот. Боль заполонила всё вокруг, кровавым потоком сметя всё, что было в этой комнате. Она машинально продолжала отбиваться от психованного ублюдка, который снова выдернул нож из неё – его широкое лезвие было замазано полностью, силы у этого дрища хватало, чтобы втыкать свой нож чуть ли не до рукоятки. Адреналин и безумие придали ему жестокости и упертости.

Он смотрел ей в лицо – в его глазах читалась уверенность и удовлетворение. А ещё там читалось «сдохни, старая свинья». Столько ненависти во взгляде Евгения Александровна ещё не видела. Она понимала, что ещё сопротивляется и сопротивляется, конвульсивно стуча ногами по полу. Она видела, что кровища хлещет во все стороны. Она понимала, что этот наркоман её зарезал. И кровь льётся на пол, как из опрокинутой коробки – сок.

Третий удар будто достал до её позвоночника, она зафыркала и стала захлёбываться кровью и слюной – брызги полетели у неё изо рта. Этот ублюдок всё ещё зажимал ей рот.

– Тише, тётенька, – повторил он в третий раз и стащил её с кресла на пол. Она грохнулась со стуком мешка с глиной, продолжая долбиться в конвульсиях. Фырканье сменилось протяжными хрипами. Однако почти всё было кончено: она уже уставилась незрячими глазами куда-то в потолок.

И дверь резко распахнулась. Из кабинета выглянула Светлана Алексеевна.

– Женечка, что тут у тебя…

Слова застряли у неё комком в горле. Большим таким колючим комком.