Вдовы

– Так, надеюсь, Сондерс объяснит мне, что, черт возьми, происходит! Держит меня в неведении, а сам действует у меня за спиной. Я этого не потерплю! Сначала он снимает наблюдение, а потом отменяет прослушку! Я вообще хоть что-нибудь здесь значу? – И Резник бросился к кабинету начальника.

Лицо Эндрюса было покрыто красными пятнами.

– Что ты сказал Сондерсу? – нетерпеливо спросил Фуллер.

Эндрюс вздохнул и сунул руки в карманы:

– Говорил в основном он.

Начало разочаровывало. Фуллер-то надеялся, что Эндрюс поведает шефу о приступе безумия у Резника во время разговора с Фран.

– Резник в последней аттестации поставил мне плохую оценку, – рассказывал констебль. – И Сондерс сказал, что я не набрал достаточно баллов, поэтому со следующего месяца меня опять переводят в патрульную службу. Не понимаю! Я всегда работал не меньше других, выполнял все приказания и никогда не подводил Резника.

Фуллер давно подозревал, что Эндрюсу светит понижение или даже увольнение, и ему было жаль товарища. Но хотя констебль и неплохой парень, расследование вооруженных ограблений ему явно не по зубам. Обход квартир, мелкие кражи, хулиганство – вот где он будет на своем месте.

– Не переживай. Такая уж у нас работа – то вверх, то вниз, – сказал Фуллер и про себя добавил: «Только я еду вверх, а ты катишься вниз».

И тут в кабинете Сондерса разразился скандал. Крики Резника разносились по коридорам новой пристройки, и все взгляды были направлены на кабинет старшего инспектора, где за стеклянной перегородкой красный от злости Резник колотил по столу Сондерса кулаком. Краем глаза инспектор заметил, что Фуллер, Эндрюс и остальные уставились на него. Тогда он распахнул дверь кабинета и заорал на них:

– Что пялитесь? Больше нечем заняться?

Все в пристройке вдруг страшно засуетились: секретари зашуршали бумагами, машинистки застучали по клавишам, оперативники стали экстренно куда-то звонить. Все, за исключением Фуллера, который добрые пять секунд не отводил глаз под разъяренным взглядом Резника.

– А знаешь что? – проговорил Эндрюс, видя, как злорадствует Фуллер. – Ты хуже, чем он. Он ведет себя как полное дерьмо, но не нарочно – в отличие от тебя.

Вернувшись в кабинет старшего инспектора, Резник двумя руками оперся о письменный стол, нагнулся и гневно воззрился на Сондерса. Тот глянул в свой рабочий блокнот и постучал по бумаге кончиком остро заточенного карандаша.

– Я отменил прослушивание телефонной линии вдовы Роулинса несколько дней назад, когда узнал о том, что оно ведется. Вы ведь не обращались за разрешением ни ко мне, ни к кому-то еще из руководства, а это означает, что прослушивание велось незаконно. Я уже не говорю о том, сколько пришлось заплатить за то, чтобы сотрудник сидел и днем и ночью записывал номера всех входящих и исходящих звонков. Наружное наблюдение я снял примерно по тем же причинам. Я не могу держать перед домом Роулинса целых двух полицейских сутками напролет, пока убийца Боксера разгуливает на свободе.

– Почему вы не сказали мне, что сняли прослушку? – спросил Резник, пытаясь сдерживаться. – Ведь Долли Роулинс может оказаться той самой женщиной, которая звонила Боксеру Дэвису и которая настучала на Карлоса Морено. Это была женщина, сэр. В тот вечер, когда Боксера сбили машиной, ему звонила женщина, причем звонила дважды. Вы должны были мне сообщить.

Сондерс не поверил своим ушам:

– И как я должен был это сделать? Джордж, вы хотя бы догадываетесь, сколько раз мне приходилось искать вас, искать безрезультатно, потому что никто не знал, где вы? Копию своего распоряжения я оставил у вас на столе. Если вы не удосужились его прочитать, вините себя, а не меня.

– Я так близок, сэр.

– Близок к чему? – спросил Сондерс.

Резник глубоко вдохнул: он понимал, что нельзя срываться. Один раз он уже дал волю чувствам; Сондерс не спустит ему еще одной вспышки. Они столько лет знают друг друга…

Сондерс отложил карандаш, подался вперед и вынес старому другу приговор:

– Дело Роулинса закрыто, Джордж. Вы и ваши подчиненные будете помогать в расследовании ограбления ювелирного магазина. Там есть несколько сильных версий, а людей не хватает.

– О нет, пожалуйста, дайте мне хотя бы еще две недели. За это время я что-нибудь найду, – взмолился Резник и поспешил выложить Сондерсу все, что имел: – Мы знаем, что был четвертый человек, и я почти нашел его. А когда поиски завершатся, я раскрою разом четыре дела. Он связан со всеми четырьмя ограблениями, я уверен. Ведь Роулинс связан с ними, а значит, и четвертый человек тоже.

– И кто же это, по-твоему? – поинтересовался Сондерс.

– Я так близок к разгадке. Дайте мне еще чуть-чуть времени. Четвертый человек и та женщина, которая всем звонила… они – ключ к разгадке этой тайны.

– Я думал, что ключ – это Фран. На прошлой неделе ключом был Боксер Дэвис. Еще неделей ранее это был Лен Галливер. – Сондерс качнул головой. С него хватит, больше он не уступит. – У меня приказ сверху, Джордж. Дело закрыто.

– Ты кладешь на меня хрен! – выпалил Резник, позабыв о субординации.

Сондерс разломил карандаш пополам и выговорил сквозь стиснутые зубы: