Вдовы

– Значит, в персиковый, – подытожил Резник, абсолютно равнодушный к тому, какого цвета будет прихожая или гостиная, и выудил из тапочки шарик; положил его на ковер и уже замахнулся клюшкой, когда увидел, что жена смотрит на него поверх очков. Тогда Резник поставил клюшку на пол, оперся о нее, как о трость, и спросил:

– Какие у тебя планы на сегодня?

Кэтлин отложила газету, сняла очки и улыбнулась. Резнику стало не по себе – жена нечасто дарила ему улыбки.

– Полагаю, сначала я буду наводить порядок в шкафу под лестницей. Потом помою посуду после твоего завтрака. Потом, разумеется, буду чистить твои туфли для гольфа, ну а потом, если ты будешь красить, я до вечера останусь у Маргарет. – Кэтлин вернула очки на нос и уткнулась в газету.

Резник поглядел на свою жену, сидящую в их постели. К Элис он испытывал более теплые чувства, чем к этой женщине. Элис добра к нему, она терпимее относится к его дурным привычкам, чем Кэтлин, и всегда стремится сделать ему что-нибудь приятное. Резник уже не мог вспомнить, когда Кэтлин перестала делать что-то приятное для него. Джорджу пришло в голову, что и жена, должно быть, думает о нем примерно то же самое, и ему стало стыдно за то, что он не заметил, как умер их брак. Но стыд быстро рассеялся. Настоящая трагедия крылась в том, что Резнику было все равно.

И вдруг он прыгнул через кровать и включил радио на полную громкость:

– Расследование вооруженного налета на инкассаторов в туннеле под Стрэндом этим утром идет полным ходом. Известно, что четверо людей завладели более чем миллионом фунтов стерлингов и скрылись. Полиция ищет грузовик «лейленд», участвовавший в налете, и белый фургон муниципальной службы, в котором подозреваемые скрылись с места преступления…

Сорвав с себя пижаму, Резник стал одеваться.

Гарри Роулинс слушал тот же самый выпуск новостей. Он знал, что журналисты любят приукрашивать факты на потребу публики, и сомневался, что украдено больше миллиона. Вряд ли добыча превышает шестьсот-семьсот тысяч. Но, так или иначе, все равно он не знает, где деньги, и это раздражало. В приступе ярости Гарри смахнул маленький транзисторный приемник со стола, и тот разбился о стену.

Труди вздрогнула. Она обрабатывала лицо Эдди антисептиком у кухонного стола. Места, куда попал кипящий кофе, покрылись волдырями, а красивые наманикюренные ногти Ширли оставили кровавые царапины. При каждом прикосновении влажной ватки Эдди морщился, но ни на миг не сводил глаз с кузена.

Гарри был не в духе. Он закурил сигарету, набрал полные легкие дыма и медленно выпустил его через нос, поглядывая на испуганного брата.

– Гарри, она накинулась на меня, словно дикая кошка. Это что-то невероятное! Я не знаю, что это за фурия и откуда она взялась.

Из рассказа двоюродного брата Гарри точно знал, кто она такая, но предпочитал держать Эдди в неведении. Роулинс посмотрел на дешевые наручные часы у себя на руке, потом опять перевел взгляд на кузена:

– Видок у тебя тот еще. Больно, наверное?

– Очень! Когда я доберусь до этой сучки, так ей всыплю, она еще пожалеет, что на свет родилась!

Труди оглянулась на Гарри. Ей было неприятно, когда мужчины говорили о жестокости, особенно по отношению к женщинам. В это мгновение из спальни донесся детский плач. Гарри, вконец обозленный, мотнул головой, приказывая Труди заняться младенцем, но та продолжала обрабатывать раны Эдди. Тогда Гарри поднялся, отбросил с дороги стул и шагнул к любовнице. Труди все поняла и тут же скрылась в спальне.

– Ты уверен, что копы не нашли бабки? – спросил Гарри, наклоняясь через стол к Эдди.

Кузен шумно сглотнул.

– Думаю, не нашли, Гарри, – нетвердым голосом выговорил он. – Они недолго пробыли в доме, забрали Долли и уехали. Она их костерила на чем свет стоит, и никаких сумок у них в руках не было. Копы вышли из дома с пустыми руками.