Вдоль берега Стикса

Неужели ты не ведал,
Что нельзя вернуть былое?
Породнившися со Смертью —
Человеком вновь не стать?
Ты же знал, что всех нас предал,
Начертив на аналое
Пентаграмму с адской плетью,
Чтобы Вербовщика призвать!
Ты не мог забыть, что бесы
По тебе уже изнылись:
Тыщи тыщ твоих созданий
Недосчитаны в аду!
Мы тебе служили честно,
На твою мы жизнь молились.
Нам — отсрочка от страданий,
Им ты — словно гвоздь в заду.

Один из Всадников подмигнул Альке, кивая на скрипку. Тот широко улыбнулся и оттопырил большой палец, продолжая гонять смычок вверх-вниз, словно иглу в швейной машине. Жор кивнул, довольный, что угадал с подарком. Вынув меч из ножен, он встал бок о бок с остальными тремя. Пришло время кое-кому ответить за обман и подлог.

Почему же ты, послушай,
Не проникся подозреньем?
Сговорился с этим сбродом,
Всем накликал страшный час?
Подписав заклад на душу,
Что в твоем сейчас владенье,
Ты одним движеньем продал
Души каждого из нас!
Оглянись, колдун, ошую:
Демон огненный там кружит,
Исполненья договора
Нынче вечером он ждет.
Зря добычу ждет большую,
Мы тебе уже не служим!
Как избегнуть приговора
Выход твой народ найдет!

Новый Верховный гракнул. Войска на той стороне пришли в движенье. Здесь, у источника, музыка заглушила его слова, но армия божьих тварей услышала приказ и ощетинилась лезвиями. Альке показалось, что они сделали это как-то нестройно. Неуверенно. Испуганно.

Расползались по могилам
Старые сухие кости,
Разбредалися по свету
Десять тысяч упырей.
Только демон выл бессильно,
Выл и труп терзал от злости
Колдуна из цитадели
Где нет окон и дверей.

Алька хотел выдать напоследок долгий эффектный финал, но последний такт музыки потонул в яростном крике. Ангелы всех видов и расцветок сорвались вперёд, ведя за собой тысячи тысяч сторонников, фанатиков, наёмников. Демоны всех мастей разом, без команды бросилась им навстречу, направляя в бой армию Стикса. Когда они сошлись, ряды смешались, звон и скрежет оружия оглушил.

Алька смотрел во все глаза. Здесь были безвинно замученные, заморенные, отравленные и заживо сожженные. Все брошенные на произвол судьбы и зачахшие в застенках. Умершие от голода в годы бессмысленных войн, утопленные за ведьмовство или всего лишь по подозрению в оном, казнённые по навету или даже без него.

— Так вот для чего боги по всем берегам копят души, — раздался рядом знакомый голос. — Вот куда отправляются святые и падшие!

— Воевода? Ангел? Вы здесь откуда?

— Кто знает? Меня так за измену и ересь на колесо повесить велели. Уж когда палач взялся за шест, этот с глузду съехал, дурень пернатый. Полез ведь меня спасать! Ну куда, там три его набольших присматривали, по шести крыльев каждый! Я его гнал от себя, но сам знаешь, с ним разве сговоришься? Влез, хотя и опалился, конечно.

Ангел широко улыбнулся и продемонстрировал четыре обломка костей в широких плечах.

— Что, дьявол, вот мы и поменялись местами?

— И на чьей ты теперь стороне?

— Трудно сказать. Мы просто провалились в черноту и оказались здесь. Но я вижу вон там, в самой гуще одного знакомого, с кем мне требуется непременно потолковать!

— Вон того, шестикрылого?

— Его самого!

Азраил протянул ангелу один из своих клинков.

— Если мы увидимся снова, напомни мне рассказать, как произносится твоё имя на языке Стикса.

— Люцифер? — рассмеялся тот. — Я уже знаю! Тут все такие осведомлённые, мать моя ангелица, каждый встречный первым делом старается просветить на эту тему!

Двое старых друзей скрылись из виду, но Азраил не последовал за ними. Подошёл к Альке.

— Теперь пришло время тебя отпустить. Это не твой дом, не твой мир и не твоя война. Луара откроет тебе проход в родной город. Когда ты окажешься там, она вернёт тебе память о прошлом и заберёт всё, что ты помнишь о нынешнем.

Алька взглянул на него растерянно.

— Азраил, я… Я не хочу!

— Что?

— Не хочу обратно. Забывать не хочу. И вспоминать не хочу. Я останусь здесь.

— Здесь? Где это — здесь?

— Прямо здесь, у источника. Или где-то поблизости. Чтобы приходить сюда и играть.

— Для него?

— Да.