Вдоль берега Стикса

Алька удивлённо сбросил с плеч лямки. Он так свыкся с ношей, что порой забывал о её существовании. Мешок не тяготил, за время долгого похода — что в нём осталось-то? Остатки вяленого мяса, усохший кусок хлеба да украденный в замке сатаны наконечник копья, с глухим стуком бьющийся на ходу о бок скрипки.

Воинство у разодранной ткани мира не торопилось нападать. Ждало от дьявола какого-то ответа? Или же подкреплений, которые целыми легионами втекали и втекали через разрыв?

— Сыграй нам, певун, — попросил Дьявол. — Сыграй в последний раз для меня и для Плачущего. Только я прошу тебя, не разводи тоску, как в прошлый раз, здесь слёз хватает и без этого. Сбацай нам что-нибудь такое, чтобы у этих вон, — он ткнул когтем, — уши увяли. Чтобы даже мёртвые восстали и пришли поплясать с нами!

Алька аккуратно вынул из мешка инструмент. Протер гриф от налипших крошек и прижал обечайку к шее.

— Мёртвые чтобы встали? Да, я знаю одну такую песню.

Он взял высокую, скрипучую резкую ноту. Потом ещё одну. В пределе Плачущего не было воздуха, музыка здесь не должна была звучать, но она не просто звучала, а долетала до уха каждого с одинаковой силой и чистотой. Алька заиграл быстро, в стиле своей любимой джиги, приведя в замешательство всю гигантскую разномастную армию.

Поднимались из могилы
Кости старые сухие,
Открывали двери склепов
Десять тысяч упырей
Повинуясь страшной силе
Брали камни, колья, вилы,
Шли к проклятой цитадели,
Где нет окон и дверей.
Через тайные подвалы,
И зловонные темницы
Сквозь бойницы бастиона
Пробирались мертвецы:
Собирались в тронном зале,
Пяля черные глазницы,
Поколенья беспокойных:
Внуки, деды и отцы.

Легкий, едва ощутимый ветерок обдал затылок Альки. Он едва не сбился с ритма, потому что знал — в этом месте нет воздуха и не может быть ветра. Но кто-то подошёл со спины и встал совсем рядом, и от этого движения волосы чуть шевельнулись.

Злой колдун камлал у трона,
Лик свело гримасой жуткой.
Семь кровавых амулетов
Поднимал над головой.
Но над этою препоной
Хохотали, как над шуткой,
Орды духов и скелетов,
Поплотней смыкая строй.

Новая тень скользнула правее его локтя и замерла, остановившись на полшага позади. Алька скосил взгляд и сфальшивил. Рядом стоял мертвец в ржавых, рваных рыцарских доспехах. Сквозь дыры в броне виднелась истлевшая плоть, в иных местах кости держала вместе лишь бледная призрачная субстанция.

— Ну же, певун! Хватит тоски!

И когда весь зал стал полон,
Вспыхнул под хайлом каминным
Изумрудный сноп волшебный,
В черный грот открыв проход.
Под стенанья, вой и гомон
Старый лич в тряпье старинном
Выходил вперед, замшелый,
Открывал беззубый рот.
— Сядь на трон, колдун великий! —
Раздалось над головами. —
И не трать напрасно силы,
Не исполним мы приказ!
Триста лет тебе, безликий,
Были верными рабами.
Мы клялись служить вовеки —
Но увы, не в этот раз.

Алька нашел в себе силы отвернуться от врагов и увидел, что происходит за спиной дьявола. Тьму за источником слёз рассёк алый разрыв. Оттуда медленно, молча, неколебимо выступала совершенно иная армия. Без флагов и хоругвей, без ярких одежд и блестящих лат. Без бравых призывов и громких угроз. Обитатели Стикса, ужасные монстры и простые смертные, проклятые и отринутые собирались со всех берегов на бой за своего приёмного бога, Бога-отчима.

Ты сегодня отвечай нам,
Для чего, с такою властью,
Страшной силой тьмы владея —
Души в тело возвращать,
Ты к другим стремился тайнам,
Как дитя, прельстился сластью,
И не стал пред юной девой
Вожделенье укрощать?

Горькая вода под ногами двух армий переливалась искрами света. Один из демонов, стоявших в строю по правую руку от Азраила, опустил щит и пристукнул его краем о поверхность. Раздался тихий гул. Демон стукнул еще раз, другой, третий, удачно попадая в лад с нотами. Алька усмехнулся, повторил залихватский проигрыш, и другие слушатели охотно присоединились. Кто ногой, кто копытом, кто рукоятью топора они отбивали такт.