Вдали от суеты (ЛП)

   - В самом деле ужасная, дорогая! У оперных певиц страшная жизнь. Их постоянно грабят, железнодорожные вагоны, в которых они едут, сходят с рельс, или же они подвергаются смертельной опасности в какой-нибудь другой форме... И самым удивительным во всем этом является то, что подобные устрашающие вещи случаются с ними именно тогда, когда интерес общества к ним начинает потихоньку угасать, а сообщения о происшествиях с ними появляются в газетах того города, где они намерены выступить. Это тоже весьма примечательно.

   - Но ведь ты не думаешь, что эта история - неправда, и что все подобные сообщения не соответствуют действительности?

   - Конечно, нет. Я сослался на этот факт только потому, что он показывает, как часто случаются удивительные совпадения. Я обратил внимание, что то же самое происходит и с другими участниками популярных развлечений. Но в некоторых случаях, мы иногда можем увидеть причину и порожденное ею следствие. Возьмем, к примеру, зверинцы. Своеобразные происшествия, сопровождающие перемещение этих собраний диких животных по стране, можно объяснить их замечательными инстинктами. Если судить по статьям, время от времени появляющимся в провинциальных газетах, всегда бывает так, что животные приходят на помощь своим владельцам, когда последние начинают турне и крайне нуждаются в рекламе, за которую не склонны платить.

   С завидной регулярностью, каждый сезон, эти свирепые звери вытворяют что-нибудь, что обеспечивает им сенсационные статьи в газетах. Например, обязанность носорога состоит в том, чтобы вырваться из палатки, где его содержат, и вернуться обратно только с полным классом мальчиков воскресной школы на своем роге. Нубийский лев разгрызает пополам своего дрессировщика и обедает его нижней половиной. Слон хватает зазевавшегося служителя и с размаху бросает его на арену, попутно превращая в мокрое пятно гиену, наступив на нее; бенгальский тигр не преминет ободрать ребра полудюжине агентов, распространяющих билеты, а затем лакомится десятью-двенадцатью деревенскими детишками, заглянувшими под тент. Площадка, на которой располагается духовой оркестр и которая находится над клеткой со львами, как правило, рушится, но всех удается достать, включая лишившихся рук и ног барабанщика и того, кто играет на треугольнике, за исключением тарелочника и трубача. Либо случается железнодорожная катастрофа, благодаря которой оказываются на свободе кенгуру, пантеры, синеносые бабуины и боа-констриктор, и они отправляются бродить по стране, по мере сил и возможностей уменьшая количество тех, кто по недоразумению избежал подобной участи прежде.

   Вы можете найти сотни статей о подобных авариях в провинциальной прессе на протяжении летнего сезона, и всякий раз, читая их, я прихожу в недоумение, не в силах выбрать, что более заслуживает восхищения: замечательная прозорливость и жертвенная преданность этих зверей, чувствующих, что надо сделать и делающих это немедленно, или же детская наивность и доверчивость редакторов, обеспечивающих подобными статьями бесплатную рекламу.

   - Кстати о зверинцах, - заметил мистер Боб Паркер. - Рассказывал ли я вам когда-нибудь об Уайли и его любовном романе?

   - Нет.

   - Уайли, как вы, должно быть, знаете, приходится братом швейцару нашего магазина, и когда ему нечего было делать, он приходил в подвал, чтобы посидеть среди коробок и тюков, а мы, как только выдавалось свободное время, спускались к нему, чтобы послушать его рассказы о своих приключениях.

   Однажды, несколько лет назад, он сидел на мели, и устроился на работу в балаган. Его одели в меховое платье, прикрепили к ногам когти гризли, нанесли на лицо какую-то ерунду и показывали в таком виде как "дикаря из Афганистана". Когда начался сезон, он стоял в клетке, рычал и тряс решетку, пугая маленьких детей едва не до смерти. Рядом с клеткой имела обыкновение сидеть одна толстенькая молодая особа, и постепенно он в нее влюбился. Но оказалось, что смотритель балагана также испытывает к ней нежные чувства, а потому и приревновал "афганского дикаря".

   - И к каким же последствиям это привело?

   - Смотритель изготовил палку с гвоздем на конце, и, когда собирались посетители, тыкал ею "дикаря", заставляя двигаться. Он смеялся над его ногами и читал лекции, как неуклюже тот передвигается на этих самых своих нижних конечностях из-за когтей на пальцах; иногда он зачитывал аудитории главы из книг по естествознанию, чтобы дать ей понятие о том, что существо с черепом подобной формы обязательно должно быть идиотом. После чего, снова несколько раз ткнув "дикаря" своей палкой, переходил к следующей клетке и рассыпался в доказательствах того, что "дикарь" в своем развитии недалеко ушел от содержавшихся в ней обезьян.