Вдали от берегов

— Они ее угнали! — сказал Неджеб. — Угнали вместе с людьми…

Кенан поморщился, но ничего не ответил.

— А кто угнал лодку, может угнать и фелюгу! — продолжал Неджеб. — На ней удобнее плыть. И, главное, надежнее…

— Ошибаешься! — сердито возразил Кенан. — С нами они так не поступят…

— Почему? — спросил Неджеб со скрытой насмешкой во взгляде.

Кенан запнулся. В самом деле: почему? До сих пор он не задумывался над этим вопросом. Он просто чувствовал, что они не сделают этого.

— Мы отнеслись к ним по-человечески! — пробормотал он.

— А команда лодки? Она тоже, наверное, отнеслась к ним по-человечески…

Кто-то в лодке приподнялся, и Неджеб насторожился. Но, увидев, что ничего опасного нет, снова обратился к Кенану:

— Слушай, мой мальчик, ты знаешь моряков… Моряк готов всю душу вложить в доброе дело… Но не в этом суть…

— А в чем?

— Я сказал тебе — люди они хорошие. Не воровать поехали. У них, видишь ли, есть какая-то идея… Но если самый хороший человек дойдет до ручки — берегись его! Он перестает быть человеком!

Кенан с удивлением посмотрел на дядю. Разговоры с ним давно убедили Кенана, что Неджеб недалекий, непроницательный человек. Но сейчас его слова показались племяннику настолько разумными, что он смешался и замолчал. Кенан и сам понимал, с какой страшной, почти фанатической силой эти люди стремятся к свободе. Он чувствовал себя чуть не мальчишкой рядом с этим оборванным, небритым человеком, который с такой спокойной и насмешливой уверенностью разговаривал с ним в каюте. Неужели что-нибудь на свете может остановить эту страшную силу? Разве не сметет она все на своем пути?

— Нет, ты не прав, дядя! — внезапно возразил Кенан. — Ты не понимаешь! Они стремятся к чему-то великому… Другой вопрос, что это за цель… Но они-то верят в нее, иначе не скитались бы, как призраки, по морю… Только вправе ли человек коварством и подлостью добиваться великой цели?

— Не знаю! — со вздохом ответил Неджеб. — Но почему все-таки они захватили команду лодки?

— Ну что ж, ведь они их не утопили? — запальчиво возразил Кенан. — Из последних сил гребли, чтобы доставить их к нам на фелюгу…

Кенан увидел, что винтовка в руках дяди дрогнула…

Незнакомец бесшумно подошел к ним и, спокойно глядя на них, сказал:

— Мы готовы!

7

Первым на фелюгу поднялся Ставрос. С проворством дикого зверька он перескочил через перила и торопливо огляделся вокруг.

Пожилой матрос, угрюмый и насупленный, с сухими и черными, как у ворона, ногами, молча подошел к нему и стал обыскивать. Ставрос покорно поднял руки.

— У меня ничего нет, — сказал он по-гречески.

— Ты грек? — нехотя спросил матрос.

— Грек! — ответил, обрадовавшись, Ставрос. — А ты?

— Мать у меня гречанка, — так же сдержанно сказал матрос.

У Ставроса глаза засверкали.

— Не пускайте их! — зашептал он захлебывающимся от ненависти шепотом. — Перестреляйте их! Вам за это хорошо заплатят в Болгарии, честное слово!

Матрос прекратил обыск и внимательно посмотрел на Ставроса.

— И сколько же нам заплатят? — мрачно спросил он.

— Кучу денег, честное слово! Власти ищут их днем с огнем!

Матрос размахнулся и тяжелой рукой ударил Ставроса наотмашь по лицу.

Ставрос пошатнулся, из носа хлынула кровь.

— Ты за что его? — гневно крикнул Кенан и бросился к ним.

— Он знает! — пробормотал матрос, не глядя на Кенана.

— Я тебя спрашиваю: за что бьешь?

— Чтоб держал язык за зубами! — с презрением ответил матрос.

Кенан посмотрел на них обоих. Лицо парня ему явно не понравилось.

— Потом разберемся! — сухо сказал он.

Капитан все еще медлил со сборами. Башмаки у него ссохлись от жары, верха покоробились, и он с трудом, пыхтя и отдуваясь, обулся. Когда он поднялся, лицо у него побагровело от напряжения, а глаза смущенно бегали по сторонам.

— Лодка хорошая! — вдруг сказал он. — Повезло вам с лодкой!..

— Когда-нибудь вернем, — сказал печатник.

— Ерунда! — обронил капитан. — Вы лучше старайтесь добраться живыми и невредимыми… А лодка — что? Для Адамаки эта потеря, что комариный укус…

Печатник протянул ему руку. Капитан не привык к рукопожатиям. Неуклюже ухватился он за мозолистую ладонь и смущенно сказал:

— Даст бог — свидимся…

— Свидимся! — сказал далматинец. — И тогда сочтемся…

Капитан пожал руку Вацлаву, затем Стефану. Выражение лица у него становилось все более смущенным, растерянным и робким.

— Ну, Дафин! — глухо сказал он и, не ожидая ответа, поспешно поднялся на фелюгу.

Дафин не тронулся с места.

— Поднимайся, товарищ! — поторопил его Милутин.

— Я остаюсь с вами! — твердо заявил Дафин, не отрывая взгляда от дна лодки.

Все повернулись к нему. Милутин нахмурился и вопросительно посмотрел на товарищей. На лице Стефана застыло холодное выражение. Печатник чуть заметно улыбнулся.

— Давай, давай, иди! — повторил далматинец.

— Никуда я не пойду! — сказал Дафин, все еще не поднимая головы.

— То есть, как не пойдешь? — сурово спросил далматинец. — Ты думаешь, это только от тебя зависит?

Дафин покраснел до корней волос.

— Я хочу ехать с вами! — умоляюще сказал он.

Впервые у Милутина дрогнуло сердце. С лица печатника сошла улыбка.

— Нельзя! — терпеливо сказал далматинец. — Давай поднимайся…