Вчера

Мы устроились под корявой сосной, вынужденно расположившись непосредственно на её неудобных корнях. Выпили бутылку портвейна, кажется, «три семерки» («777»), и занялись тем, чем, собственно и славятся Воробьевы горы, то есть любимым делом воробьев и студентов. Конечно, Нинке, с учётом того, что она возлежала на этих самых корнях, не позавидуешь, но так у нас вышло, иначе, не держись мы за эту сосну, сползли бы по склону в овраг.

Вдруг в блёклом свете довольно далекого фонаря сверкнули звёздочки на погонах — за нами кто–то, затаясь, наблюдал. Мы шёпотом обменялись своими страхами и решили делать вид, что слежку не заметили. Кое–как закончили свои дела и продолжали громко целоваться, не произнося осмысленных фраз. Если это уже выследили меня, то зачем ждать и прятаться. Решили, что это обычная фестивальная стража, растыканная в столице за каждым кустом.

Когда мы собрались уходить, то была опасность, что у меня и Нины спросят документы, а может быть и отведут «для выяснения»… Возвращаться же мы должны были как раз мимо наблюдателя, он, паразит, занял выгодную позицию. Поэтому я взял Ритку на руки и понёс прямо на любопытные погоны. Я довольно упарился, протащив её метров пятьдесят, а может, и сто, покуда не миновали топтуна и не удалились ближе к смотровой площадке. Сообразив, что преследования нет, прыгнули в первый же подошедший троллейбус и отчалили в сторону Киевского вокзала.

Постепенно адреналин первых дней выдохся и надо было продолжать, то, что уже совершено. Нужно было как–то легализоваться, обзавестись документами и устроиться на работу. Бежать за границу не было никаких шансов.

Бродя как–то днём в районе Армянского переулка с целью убить время, я наткнулся на две школы. И вдруг меня осенило. Я вспомнил, как в десятом классе несколько месяцев занимался в парашютном кружке и даже два раза прыгал с парашютом. Я быстро составил планчик действий и зашел в ту школу, около которой стоял. Оказалось, что пионервожатая больна. Зато в следующей школе я быстро нашел нужное мне существо–переросток в пионерском галстуке и с комсомольским значком на несвежей белой блузке. Я сказал ей, что выполняю задание Тушинского аэроклуба по набору старшеклассников в парашютные кружки и что, если она хочет оживить работу комсомольской организации школы, то пусть срочно соберет мне после уроков девятиклассников, желающих учиться парашютному делу, достигших 16-ти лет, для установочной беседы. Девица загорелась прекрасной воспитательной затеей. Через час с небольшим я уже рисовал в одном из свободных классов на доске схемы парашютов, приёмы их укладки. Живо рассказывал разные невероятные случаи из практики, сам назвался мастером спорта по парашютному спорту, чего искренне пожелал и будущим парашютистам. Человек десять из двух десятков учеников, завербованных пионервожатой, «изъявили желание» и написали под мою диктовку соответствующие заявления в Тушинский аэроклуб. Тем, которые ещё не имели паспортов, я сразу отказал в праве на рекорды в этом виде спорта. «Изъявившие» побежали домой за паспортами и через минут сорок все вернулись с новенькими паспортными книжками.

Хорошо, что Нина меня обстирала и чисто приодела, а также то, что я накануне подстригся. Хотя моя, обгоревшая под забайкальским солнцем, рожа и выглядела не по–московски монголоидно, но как–то пронесло. Через несколько минут я собрал штук восемь принесенных паспортов и, под предлогом показать их в дирекции клуба для оформления соответствующего приказа о зачислении, покинул гостеприимную школу и, сдерживая желание побежать, степенно направился к метро «Кировская», куда благополучно и нырнул…

Сидя через полчаса в уютной квартирке Нининой подруги, я внимательно осмотрел добычу. В результате изучения документов пришел к выводу, что наиболее подходит для моей нужды паспорт девочки Таниной Евгении Александровны. Она родилась в июне 1941 года и совсем недавно получила новенький паспорт. Два паспорта пацанов я сразу отверг, так как они оказались десятиклассниками 1940‑го года рождения, значит, у них уже должны быть приписные свидетельства военкомата и по таким паспортам мне не прожить. Остальные паспорта девочек не подходили из–за сугубо женских имен, которые трудно переделать в мужские.