Важняк из двухтысячных. Внедрение в ЦК

И тут началось. В Мурманске жриц любви сменили настоящие бандиты. Ехали они сюда, главным образом, чтобы отсидеться, спрятаться, поскольку их искали в других местах за прошлые грехи. Но в Мурманске им стало скучно, и они снова взялись за старое. По городу прокатилась волна грабежей и квартирных краж. Преступников особо никто не ловил. Ничего удивительного в этом нет. Ведь преступность проникла и в ряды правоохранителей. Появились те, кого сейчас принято называть оборотнями в погонах. Так, начальник местной милиции Чучкин организовал банду из своих сотрудников, которая занималась расхищением ценных материалов на железной дороге. И милиционерам попросту было не до воров. Железная дорога привлекала к себе внимание преступников всех мастей. Вдоль нее орудовало несколько банд. Они небольшие — 5–6 человек неместных, как правило, выходцев из Центральной России.

Бандиты действовали нахрапом. Убийства были не редкостью, обычно для этого использовали топоры. И если уж шли на мокрое дело, не щадили никого. Поэтому мурманские милиционеры при задержании бандитов не миндальничали. Сначала стреляли, а потом уже разбирались. Другим бедствием для Мурмана было повальное распространение, как теперь принято называть, спиртосодержащей продукции. Внутрь употреблялось все — спирт этиловый, денатурированный, самогон, бражка, настойки и прочее. Рейды по изъятию самогонных аппаратов и разгромы подпольных винокурен были обыденным делом для мурманских милиционеров. Чем больше люди пили, тем больше было драк и поножовщины. Особенно часто в неблагополучных портовых районах Мурманска происходили массовые драки, в которых участвовали по нескольку десятков человек. С переменным успехом шла борьба и с контрабандой, которая расцвела во время нэпа. Финские и норвежские предприниматели свободно торговали прямо на пристанях. Товар сдавался оптом перекупщикам, и обе стороны испарялись еще до появления милиции. Приходилось вести слежку и устраивать облавы по всему краю. Пользовались успехом у населения и так называемые «двойные лавки», где можно было приобрести любую контрабанду, но по огромной цене.

А что же милиция? Куда она смотрела? Тут, как говорится, все решали кадры. Подбор милиционеров в этот период проводился исключительно по классовому, а начальствующего состава — и по партийному принципам. Чины бывшей регулярной полиции могли приниматься, но при условии, что они ранее не работали в политическом сыске и были незаменимыми специалистами. Но если на работу в милицию приходил выходец из рабочих или крестьян с нужным образованием, то «бывшего» увольняли. Милиционерам банально не хватало оружия: один револьвер приходился на двух-трех человек. Поэтому каждый вооружался чем мог. Носили наганы, браунинги, маузеры, смит-вессоны. Боеприпасы тоже добывали сами.

Пришлось наводить порядок в городе, сначала выявив оборотней и поставив их к стенке, затем привлекая простых поморов, рыбаков, удалось навести порядок, выбив из Мурманска уголовников, много приходилось бороться и с преступниками другого типа, которые никого не грабили, ни убивали, но вред приносили не меньший. Это были «расхитители социалистической собственности», которые тайно и изощренно набивали свои карманы, находясь на различных служебных постах.

Александр Моисеевич Меллер, которого я забрал из военного трибунала округа по моему настоянию стал начальником милиции и узнав от меня про питомник служебного собаководства под Москвой, выпросил у меня несколько собак для разведения — Меллер решил создать при управлении Мурманской милиции свой питомник, понимая, насколько служебные собаки облегчат жизнь советских милиционеров.

Пользуясь своей властью, вывел почти все мужское население на строительство жилья и общественных бань. Бараки срочно расселялись, строилось здание скорой помощи с стационаром на пятьсот мест. Из центра по моей просьбе были отправлены три десятка врачей и несколько преподавателей-медиков — в Мурманске решили открыть для начала медицинское училище, затем, года через полтора, после строительства корпусов — медицинский институт.

Сталин постоянно слал телеграммы, торопя меня в Москву и я пообещал ему через неделю выехать в столицу. Посещая поселок Дровяное, где находилась военная часть, занимающаяся строительством, я знакомился со срочниками, разыскивая подходящие кандидатуры для занятия постов в городе, которые освободились после ареста воров и взяточников. Меня сразу же привлекла фамилия Косыгин. Алексею было еще только семнадцать лет, будущий председатель Совета Министров Советского Союза, наверняка после получения лучшего образования сможет создать необходимую стране экономику.