Вавилонская башня

Катя сбегала на кухню и принесла стакан с водой. Василий послушно принял пилюли. Когда доктор ушёл, больной уже крепко спал.

— Ты когда его успела вызвать? — спросил Андрей Тимофеевич.

— Я думала, что это ты вызвал, — ответила Катя.

Оба постояли и помолчали. Потом, чтобы не мешать спящему, на цыпочках дочь с отцом вышли из комнаты.

— Чудеса, да и только, — сказал Андрей Тимофеевич.

Дочь в ответ только развела руками.

Зато для главного редактора никаких чудес не было, во-первых потому что он твёрдо стоял на марксистско-ленинских позициях и слово "чудеса" было не из его лексикона, а во-вторых, утром ему обо всём доложил председатель месткома.

Увидев в редакции Василия, Начальник отечески похлопал его по плечу.

— Василий Егорович, дорогой, ну зачем же надо было на работу выходить. Отлежались бы дома, отдохнули…

— Я хотел… — начал было Василий.

— Ничего не знаю и знать не хочу, — прервал его начальник, — отдыхать, отдыхать и ещё раз отдыхать. Сейчас председатель месткома принесёт вам путёвку в санаторий и, как говорится, приятного вам отдыха.

— Да я…

— Именно вы, — опять прервал его начальник. — Вы для нас важнее всех повестей и романов.

— Ой, как хорошо, что я вас встретил! — прервал их разговор председатель месткома. — Я вас, Василий Егорович, ищу. Вам через обком профсоюзов путёвочку организовали, так что будьте любезны получить.

— Но я и не думал сейчас никуда ехать!

— А что тут думать? Берите путёвку и поезжайте. Вы знаете, что мне стоило достать её, — обиделся председатель профкома, — Берлин взять легче, чем эту путёвку получить.

— Идите Василий Егорович, собирайтесь, а после отпуска поговорим.

Василию ничего не оставалось, как только выполнить распоряжение начальника. Стоило ему отойти от своих собеседников и скрыться за поворотом, как главный редактор довольно потёр руки.

— Оперативно ты!

— А ты думал, что профсоюзы только членские взносы могут собирать?

— А запись в карточке будет, ну что у него с головой не всё в порядке?

— Обижаешь, начальник, — ответил председатель месткома. — Профсоюзы — школа коммунизма! Всё уже сделано. Считай, что после санатория он вернётся полным инвалидом.

— Ну, полным-то не надо.

— Хорошо не полным. Скажем так — инвалид с правом работы.

Главный редактор посмотрел на часы и заторопился куда-то. Председатель месткома, что-то рассказывая своему собеседнику, прошёл с ним по коридору и скрылся за поворотом.

В санатории Василию было неуютно. Самое неприятное то, что ему запрещали писать. Ловить рыбу, собирать ягоды, спать — это пожалуйста, только не работать. Вначале это раздражало, но человек привыкает ко всему. Прошло две недели, и Василию такой режим уже нравился. Он валялся на кровати и ничего не делал.

— Хочешь почитать свежий журнал? — предлагал ему сосед.

— Нет. Ничего не хочу. Вот так валялся бы всю жизнь, ничего не делая!

К сожалению, а может быть и к счастью, ещё никому не удавалось ничего не делать всю жизнь. Наступил день, когда пришлось из санатория возвращаться домой. Если для Василия это событие было ни бог весть какое, то этого нельзя было сказать о членах его семьи. Соскучившись, они приготовили к встрече большой праздничный стол.

Домочадцы ждали от Васи рассказов об отдыхе в санатории, но кроме домино и рыбалки, он ничего не мог рассказать.

— Что ты там читал? — спросил Андрей Тимофеевич.

— Ничего. Мне даже в голову не пришло что-нибудь читать.

— Чем же ты там занимался? — поинтересовалась Катя.

— Играл в домино, ловил рыбу…

— И всё?

— И всё, а ещё спал. Я выспался, по-моему, на всю оставшуюся жизнь.

Все знают, что впрок невозможно сделать три вещи: наестся, надышаться и выспаться. День окончился, со стола убрали и все разошлись по спальням.

Раздевшись, Василий лёг, сладко зевнул и повернулся к стенке.

— Вася, ты же не видел меня почти месяц! — удивилась Катя.

— Давай завтра, — сказал Вася, зевая. Так спать хочется!

Не прошло и минуты, как спальня наполнилась тихим и сладким посапыванием.

"Вот, значит, чем ты там ещё занимался", — подумала Катя. Она отвернулась от мужа, закрыла глаза, но уснуть не смогла. Так и пришлось лежать с закрытыми глазами до самого утра.

Но, ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, ничего не изменилось. Ложась спать, Вася сладко зевал и засыпал, стоило его голове коснуться подушки. Кате стало стыдно, что она заподозрила своего мужа в измене. В её голову закралось другое подозрение: её муж ушёл в санаторий здоровым мужчиной, а вернулся больным. Выбрав время, когда в квартире днём никого не было кроме Василия и её, она подошла к мужу.

— Васенька, ну обними меня.

Василий обнял жену.

— Ну?

— Что ну?

Катя стала ласкать ему те места, к которым при посторонних обычно, не только не прикасаются, но даже не упоминают.

— Ну?

Василий отрицательно помотал головой. Катя сняла с себя кофту и юбку.

— Ну?

Ничего не изменилось. Она сняла чулки, бюстгальтер и трусики.

— Ну?

Муж молчал. Больше снимать было нечего. Она раздела Василия, взяла его руки и прижала к своим грудям.

— Ну?

— Ты же сама видишь.

— Вижу, — печально сказала она. — Чем же они тебя там лечили?

— Говорили, что колют только успокоительное.