Вавилон. Пламя

Как она ни старалась, она не могла вспомнить, как попала сюда и что здесь делает. Воспоминания были размытыми и стремительно ускользали, едва она пыталась за них ухватиться. Лишь одно она помнила наверняка: ее зовут Лилит. Даже боль в каждой клетке тела, от которой невозможно было скрыться и убежать, не могла заставить ее забыть об этом.

Лилит охватила глубокая, вселенская тоска. Она лежала, глядя на расплывающиеся цветные пятна, и привязанный к сердцу якорь тянул ее все дальше вниз, к безразличной безысходности, к молчаливому смирению, к покорности перед своей участью.

– Какая потрясающая галантность! – умилился Варац, глядя на то, как один из охотников подхватывает обмякшее тело Лилит на руки. – Ты ее до самой виселицы так потащишь?

Юноша ничего не ответил. Лицо его сохраняло безразличие и безучастность.

Тент сняли, клеть открыли. Чародеев отстегнули от кованых прутьев. Они покинули повозку, едва ступая ватными, затекшими ногами.

Их окружала небольшая поляна, к которой от тракта вела искусственно вытоптанная дорожка. Пространство вокруг поляны освещал костер и несколько воткнутых в землю факелов, расставленных по периметру стоянки.

Охотников было восемь; двое вели чародеев, двое готовили еду, один растирал и кормил лошадей, и еще трое сидели у костра, точа оружие и подтягивая тетиву на луках. Каждый был занят своим делом. Не слышалось разговоров, баек и обсуждений, жалоб или смеха; они были молчаливы, сосредоточены и даже будто утомлены.

Чародеям по очереди развязали руки, но лишь для того, чтобы связать их спереди. Дарири разминала затекшие плечи, постанывая и охая.

– А ноги скуете? – спросил Варац насмешливо, когда на нем защелкнули замок. – Нельзя недооценивать скорость, с которой желающий того чародей может драпать по темному лесу.

Не получив ответа, он вздохнул.

– Какая омерзительная скучища. Стыдитесь, кирьи! Пытать людей цепями и клетьми это одно, но пытать унынием это совершенно бесчеловечно.

– Ты когда-нибудь затыкаешься? – спросила Дарири устало.

– По праздникам, – кивнул Варац. – И когда мне доступны другие развлечения, кроме звука собственного голоса.

– Вздернуться бы от такого развлечения, – буркнула чародейка в ответ.

Их отвели к костру и усадили чуть поодаль от основной группы охотников. Лилит лежала рядом со связанными за спиной руками. Кто-то заботливо положил ей под голову мешок, набитый чем-то мягким, и Варац умилился вслух с долей ехидства в голосе.

Дарири присела рядом на колени и коснулась щеки Лилит. Почувствовав тепло живого тела, она облегченно выдохнула. Варац посмотрел на нее с насмешливым скепсисом, но ничего не сказал.

Лысый мужчина со шрамом подошел к ним, неся в руке бурдюк с водой.

– Налегать не советую. Останавливаться для справления нужды не будем, – сказал он, присаживаясь возле Дарири. Та жадно припала губами к воде.

– О, да он говорящий! – воскликнул Варац восторженно. – Кирье, а как быть в такой ситуации: облегчиться нужно совершенно нестерпимо, но эта джеллаба мне дорога, как память?

Мужчина поманил его рукой.

– Так сразу? – Варац с готовностью поднялся на ноги. – Не стоит ли нам сначала узнать друг друга поближе, а, кирье? Или хотя бы обменяться именами?

– Разумеется, – неожиданно ответил мужчина. – Льгашмын, по роду Валорийский. Почтен, кирье.

Слегка опешив от такого развития событий, Варац впустую хлопнул ртом.

– Удивительные дела! – сказал он весело после небольшой паузы. – Варац, почтен даже больше вашего. Полагаю, этого достаточно, чтобы вы могли наблюдать за интимным процессом моего испражнения? Впрочем, буду откровенен: даже это было совершенно необязательно. По крайней мере, по моему опыту.

– Ты омерзителен, – поморщилась Дарири, сидевшая на коленях возле Лилит.

Варац легко поклонился.

– Естественно, дорогуша. Прошу извинить! Нужда зовет!

Льгашмын и Варац удалились в темноту подлеска. Лилит дернула плечом, что заставило Дарири встрепенуться. Она взволнованно вгляделась в ее лицо, но оно оставалось таким же безжизненным; это был всего лишь короткий мышечный спазм.

Разочарованная, чародейка поменяла позу и устало вздохнула.

– Вы меня собираетесь кормить, нет? – раздраженно крикнула она собравшимся вокруг костра охотникам.

Бесконечность невозможно осознать. Но ее можно почувствовать.

Что, если что-то тянется целую вечность? Без начала, без конца? Что-то, что не подчиняется законам линейного времени, что-то, что не может умереть, потому что оно никогда не рождалось?

Лилит ощущала холодное касание воздуха. Он обволакивал ее и приподнимал над землей, помогая встать. Не для того ли, чтобы снова уронить на землю, побольнее?

Существование. Одинокая искорка без прошлого, без будущего, без памяти и мыслей. Которая помнила лишь свое имя, и не смогла бы его забыть, даже если бы того хотела; тьма нашептывала его ласково и томно, c плохо скрываемой болью в несуществующем голосе:

– Lilith. Lilith. Lilith.