Вавилон

Уязвленная до глубины души, униженная, она горько посмеялась над собой. Сама израненная, она призвана врачевать раны царя… Чувствуя себя обманутой и сознавая свое сумасбродство, Телкиза неожиданно рассмеялась.

Валтасар повернулся к ней.

Телкиза вновь безудержно расхохоталась прямо ему в лицо.

Это задело Валтасара.

– Чему ты смеешься, Телкиза? – вскричал он.

– Как же мне не смеяться, когда я вижу, как плутуют с нами боги? Я, первая женщина Вавилона, приношу им богатые жертвы, а любовь вымаливаю, как последняя рабыня. Ты, царь Вавилона, возлагаешь на их алтари несметные богатства, однако любовь тоже вымаливаешь, как последний раб. Видно, не все правда, что говорят нам служители храмов о наших небесных владыках. Спроси об этом святейшего Исме-Адада. Ведь ты же царь!

– Истинный царь, – поспешил откликнуться верховный жрец, – и сын богов, которому всем надлежит повиноваться, как повинуются примерные чада своим родителям.

– Я уже сегодня говорил тебе, святейший, что ты мудр, но мудрецов я не жалую.

Телкиза хохотала. Ее смех не отличался от грубого хохота грузчиков с пристани. Телкиза держалась вызывающе, показывая, как мало придает она значения условностям света.

– Твой смех, княгиня, – заметил верховный жрец, – вою шакала подобен, так не пристало смеяться прекрасным женам.

– Ну как же тут не посмеяться от души: святейший все так хорошо объяснил царю, а царь в толк не возьмет… – Телкиза оперлась головой о спинку кресла. – Однако я твоя гостья, Валтасар, вели же подать мне вина, – усмехнулась она. – Вели подать мне вина и пусть лютни играют! Прекраснейшая из жен Вавилона хочет залить свою печаль крепким вином, хотя бы ржаной водкой, и веселиться, веселиться…

Ей налили в кубок вина девяти разных сортов.

Телкиза пила, не отрываясь и не сводя глаз с Набусардара.

– Это чтоб долго жил тот, кого я люблю! – заявила она и поставила на стол опорожненный кубок. – А теперь выслушай меня, Валтасар, – обратилась она к царю. – Святейший Исме-Адад тебе все хорошо объяснил. Он сказал, что ты сын богов. Да, ты сын бога. Народ видит и почитает в тебе сына божьего. Но Исме-Адад забыл сказать, что больше всего боги любят тех из своих сыновей, кто, имея глаза, не видит, имея уши, не слышит, имея сердце, не чувствует.

– Княгиня! – вознегодовал верховный жрец.

– О, – улыбнулась ему Телкиза, – кажется, мне подмешали в вино правды, дозволь же не лгать хоть раз в жизни.

Вельможи жаждали развлечений и надеялись потешиться, услышав речи Телкизы. Они дружно подняли кубки и махнули музыкантам.

– Я не хочу сказать ничего худого, Валтасар. – Телкиза придвинулась к царю и, скрывая истинный смысл своих слов, продолжала: – У тебя есть глаза, да ты не видишь, что тебя окружают женщины более прекрасные, чем та скифка. У тебя есть уши, да не слышишь ты, с какой мольбой взывают к тебе самые прелестные девы. Имея сердце, не чувствуешь ты, ослепленный одной-единственной, как остальные жаждут вместо ее хлада влить в твое сердце любовь и огонь. До сих пор оно было словно из камня. Так докажи, что оно из плоти и крови, что жаждет оно милостей Иштар. Не только мечом, но и любовью докажи, что ты царь. Люби, и любим будешь. Будешь любим всеми женами Вавилона, всеми женами иных племен, всеми женами мира… не погнушайся осушить со мной еще один кубок!

– Хорошо, Телкиза, – откликнулся он с воодушевлением и приказал налить себе и ей золотистого нектара в золотые кубки. – Ты права, стоит ли убиваться из-за одной скифки?!

Оба до дна осушили кубки.

Голова у Валтасара пошла кругом.

– Всем налить вина, пускай все пьют. Я хочу наконец стать таким же веселым, как некогда, в царствование Набонида, когда я жил, не ведая ни забот, ни печали.

Во всех концах залы звенели чаши, лилось вино.

– Хочу, чтоб играла музыка и плясали девы. Привести сюда музыкантов со всей Муджалибы, со всего Вавилона, со всего света! А ну, плясуньи! Больше жизни! Сегодня царит радость и красота!

Словно по мановению волшебной палочки, в залу со всех сторон вбежали очаровательнейшие девушки.

Под ликующие звуки всевозможных инструментов гости подняли кубки, возглашая здравицу за царя-победителя.

Верховный жрец едва ли не первым опорожнил кубок, подавая пример Валтасару, – он знал, что чем яростней предастся царь кутежам и любви, вину и женщинам, тем послушнее он станет. Жрецы Храмового города не забыли о прежнем своем могуществе, и им было безразлично, какими средствами и способами они вернут его себе.

Исме-Адад и Валтасар одновременно поставили на стол пустые кубки, и глаза их невзначай встретились.

Верховный жрец с напускным жаром воскликнул:

– Пусть слава твоя простирается до звезд, о царь!

– Выше звезд! – поправил его Валтасар. – Выше владений Мардука!

– Выше, выше звезд, если будешь почитать избранного среди богов, всемогущего Мардука, – льстил верховный жрец Валтасару.

– Не думаешь ли ты, святейший, что я еще и Яхве стану поклоняться? – захохотал царь. – Теперь я уже знаю верный способ, как изгнать его из Халдейского царства.