Ватутин

В октябре 1941 года Ватутину посчастливилось участвовать в одной операции. Для предотвращения удара немцев из района Калинина на Торжок, что давало им возможность выйти в тыл Северо-Западного фронта и к Бологому, по указанию Ставки была создана оперативная группа войск. Командовать ею доверили генерал-лейтенанту Ватутину. Он временно передал свои обязанности заместителю начальника штаба и приступил к срочной подготовке операции. В районе Медного, между Калинином и Торжком, группа нанесла противнику сильный удар и сковала его силы. Немцы перешли на этом участке к обороне. Николай Федорович вернулся к своим обязанностям и практически до конца года провел время в перипетиях позиционной борьбы и трудных раздумьях об итогах первых месяцев войны...

Длительное время в истории и литературе — в зависимости от того, кто стоял у руководства страны, — по-разному трактовали причины неудач Красной Армии в начальный период войны.

Либо все сводилось к субъективному фактору — преступления и просчеты Сталина, его некомпетентность, — либо всему отыскивались «объективные причины», в том числе и те, которых не существовало. И сейчас некоторые историки бросаются в крайности, договариваются до абсурда. И гуляют по страницам газет, журналов, книг цифры пленных, превышающие общую численность действующей армии, ставится под сомнение правомочность приказа № 227, зачитанного в свое время в каждой роте и принятого как должное фронтовиками. Уже ставится под сомнение целесообразность проведения Берлинской операции, отрицается всенародный размах партизанского движения. Есть авторы, иронизирующие над «мудрой стратегической мыслью советских военачальников» и объявляющие ее «легендой и мифом». Другие безапелляционно заявляют, что мы просто завалили противника горами трупов. Вот как оказывается все просто! А между тем из неоднократно опубликованных документов можно сделать определенные выводы, не прибегая к домыслам и не фантазируя об ошибках военачальников, трусости солдат, как это делают те, кто и пороха-то не нюхал.

А правда в том, что, захватив 12 европейских государств, Гитлер заставил воевать против нас фактически всю Европу. Военно-экономический потенциал противника во много раз превосходил потенциал СССР. Это позволило фашистам вооружить армию численностью в 8,5 млн человек, из которых 5,5 млн были сосредоточены у наших границ. Это была лучшая в мире армия с двухлетним боевым опытом, высоким морально-боевым духом, воспитанная на расовой теории превосходства немцев над остальными народами. Германия начала войну с полностью переведенной на военный лад экономикой, всем жизненным укладом страны. Мы начинали войну, что называется, с листа. Нельзя без горечи вспоминать наши неудачи, которые смело можно назвать катастрофами: окружение трех армий западнее Минска, Уманский котел, трагедия Юго-Западного фронта восточнее Киева и Западного в районе Вязьмы, отступление на сотни километров и потеря всей Прибалтики, Белоруссии, Молдавии, Украины. Враг стоял у стен Москвы и Ленинграда. «За период с 22 июня по сентябрь 1941 года советские войска потеряли около двух миллионов человек только пленными...» Это данные противника, но думается, они не преувеличены.

В чем же причина столь суровых испытаний, выпавших на долю советского народа? Вот уже без малого полвека размышляют об этом полководцы и историки, рядовые и генералы, политические деятели, писатели, обыватели. И вопрос остается открытым. Сложно сказать всю правду о войне. Да и можно ли?

Серьезные просчеты политического руководства, и прежде всего Сталина, военного командования несомненно главные субъективные причины. Во всех смертных грехах обвиняется Ставка. Здесь и потеря управления с первых часов войны, и запоздалые, а зачастую и необоснованные директивы, и неправильное расположение войск в приграничных округах. Подвергается сомнению и сам принцип централизации управления в годы войны. Хочется в этой связи напомнить высказывание авторитетнейшего полководца, который, не снимая с себя ответственности за поражения сорок первого года, мучительно пытался отыскать истину. Этим полководцем был Г.К. Жуков. Он писал: «В последние годы принято обвинять Ставку в том, что она не дала указаний о подтягивании основных сил наших войск из глубины страны для встречи и отражения удара врага. Не берусь утверждать, что могло получиться, если бы это было сделано: лучше или хуже. Вполне возможно, что наши войска, будучи недостаточно обеспеченными противотанковыми и противовоздушными средствами обороны, обладая меньшей подвижностью, чем войска противника, не выдержали бы рассекающих мощных ударов бронетанковых сил врага и могли оказаться в таком тяжелом положении, в каком оказались некоторые армии приграничных округов. И еще неизвестно, как тогда в последующем сложилась бы обстановка под Москвой, Ленинградом и на юге.