Ватутин

Таким образом, перед Воронежским фронтом противник вероятнее всего будет наносить главный удар из района Борисовка — Белгород в направлении на Старый Оскол и частью сил на Обоянь и Курск. Вспомогательные удары следует ожидать в направлении Волчанск — Новый Оскол и Суджа — Обоянь — Курск. Для крупного наступления противник сейчас не готов. Начала наступления следует ожидать не ранее 20 апреля с. г., а вероятнее всего в первых числах мая. Однако частных атак можно ожидать в любое время. Поэтому от наших войск требуем постоянной, самой высокой готовности.

№ 55

Федоров (Ватутин. — С.К.), Никитин (Хрущев. — С.К.), Федотов (Корженевич. — С.К.).[4]

Вечером 12 апреля на совещании в Ставке Жуков, Василевский, Антонов докладывали соображения по плану ведения кампании. Обсуждение шло тяжело, ибо Верховный очень беспокоился за устойчивость нашей обороны, но в конце концов было принято предварительное решение о преднамеренной обороне в районе Курской дуги с целью измотать силы противника и перейти в наступление. Тогда же решился вопрос о развертывании резервов. Их располагали в районе Ливны — Старый Оскол — Короча, чтобы подготовить рубеж обороны на случай прорыва врага в район Курской дуги. Часть резервов помещалась за Брянским фронтом. Силы резерва объединились в Степной военный округ, на который Ставка возлагала большие надежды в будущем наступлении.

После совещания Ставка и Генштаб приступили к практической отработке плана кампании и Военный совет Воронежского фронта наконец прислал свои предложения, которые предусматривали использование преднамеренной обороны, не исключая превентивного удара по врагу.

ОГНЕННАЯ ДУГА И «ПОЛКОВОДЕЦ РУМЯНЦЕВ»

Весну сорок третьего года Николай Федорович встречал в родных краях. Выезжая по утрам к переднему краю и видя на протяжении десятков километров копошащуюся массу людей, слыша монотонный гул от ударов о землю тысяч лопат, ломов, кирок, Николай Федорович чувствовал необыкновенный прилив сил, уверенности не только в том, что остановит врага, но и погонит его с этих рубежей.

В Ставку Военный совет фронта докладывал, что в основу практической деятельности войск положено:

«а) построение глубокой обороны, для чего не только подготавливается ряд рубежей, но эти рубежи теперь же заняты войсками. Это не должно позволить противнику произвести оперативный прорыв;

б) организация плотной и развитой на большую глубину противотанковой обороны, особенно на важнейших танкоопасных направлениях, для чего тщательно отрабатываются планы ПТО, создаются эшелонированные в глубину противотанковые районы, возводятся инженерные противотанковые препятствия, минные поля как перед передним краем, так и в глубине, используются огнеметные средства, подготавливается огонь артиллерии, PC и удары авиации на направлениях возможного движения танков противника. На большую глубину подготавливаются оперативные заграждения. Во всех частях и соединениях имеются подвижные противотанковые резервы...»

Ватутин дневал и ночевал в войсках, ветераны боев на Курской дуге вспоминали, как встречали командующего в самых неожиданных местах. Он интересовался не только боевыми порядками дивизий, но и установкой отдельных орудий. Ползал по-пластунски в стрелковые ячейки к огневым точкам, определяя глазами опытного пулеметчика, как они пристреляны. Он допытывался у командиров всех степеней и рядовых бойцов, как каждый из них будет действовать в различных боевых ситуациях. Вопросы были четкие, требовали конкретного ответа, и обмануть командующего было практически невозможно. Не случайно все беседовавшие тогда с Ватутиным офицеры вспоминали, что самое трудное для них — устоять под вопросами командующего, а уж после них появлялось и больше уверенности, что устоишь перед врагом.

Войска не только вели оборонительные работы, но и учились. Здесь Николай Федорович попал в свою стихию. В штабе фронта все знали, что даже при своей чрезвычайной занятости командующий успевает позаниматься с бойцами охраны, обслуживания штаба и делает это с неизменным удовольствием. Теперь же учились все.