Ватутин

С середины сентября обе стороны — советская и немецкая, не имея больших сил для крупных наступательных операций, перешли к обороне. Положение несколько стабилизировалось. Войска Северо-Западного фронта прочно закрепились на линии от озера Ильмень до озёр Селигер и Волго. Все попытки противника пересечь эту линию с целью выйти на Валдай и Бологое не имели успеха. Зарывшись в землю, оборудовав заграждения из колючей проволоки и установив минные поля, противоборствующие стороны перешли к позиционной войне, которая активными действиями не отличалась. В основном шли артиллерийско-миномётные перестрелки, вели «охоту» снайперы. Изредка предпринимались частные наступательные операции, целью которых становился захват небольших высоток и плацдармов. «Бои местного значения» — так говорилось в военных сводках.

Между тем Ставка фюрера вынашивала планы новых наступлений. В октябре 1941 года войска Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов сорвали замысел немецкого командования обойти Москву с севера. Для отражения немецкого удара фашистов из района Калинина[34] на Торжок, что давало им возможность выйти в тыл Северо-Западного фронта и к Бологому, по указанию Ставки ВГК была создана специальная оперативная группа. Её возглавил Ватутин, временно передав свои обязанности начальника штаба фронта своему заместителю. Эта группа нанесла в районе Медного, на полпути между Калинином и Торжком сильный контрудар по войскам противника и нарушила его планы. Наступление советских войск с разных направлений явилось для него совершенно неожиданным. Части оперативной группы Ватутина вышли в тыл прорвавшейся на Торжок группировке противника и отрезали её от города. Остатки разгромленных войск противника бежали на правый берег Волги.

Чтобы представить, как немцы ощутили этот контрудар, обратимся к письму простого солдата — ефрейтора Ганса Леке, убитого в бою под Калинином. Письмо, обращённое жене, датировано 19 октября: «...Мы уже стояли за 5 километров от Ленинграда, сегодня мы стоим 150 километров от Москвы и теперь наступаем на Москву. Нам говорят, что должны наступать еще 100 километров и тогда сможем вернуться на родину. Но теперь уже нельзя никому верить... 16 октября 1941 года имели очень тяжелый бой у города Калинина... Не можете себе представить, какой тяжелый бой произошел... Ты пишешь, что цензура открыла мое письмо. Но это меня не волнует, потому что лучше сидеть 10 лет в тюрьме, чем остаться один месяц в России».

Однако на войне — как на войне. В ходе операции командир 8-й танковой бригады полковник П. А. Ротмистров принял решение отвести свою бригаду в район Лихославля. Да, тот самый Ротмистров, танковая армия которого 12 июля 1943 года будет сражаться под Прохоровкой. Но сейчас комбриг дал слабину, отступил. Это был едва ли не самый критический момент в оборонительной операции советских войск в районе Калинина.

В боевом донесении на имя командующего Калининским фронтом генерал-полковника И. С. Конева Ротмистров так обосновал своё решение: «Сообщаю, 8 тбр 17.10 была атакована танковой дивизией противника при поддержке мотоциклистов и авиации, которая бомбила бригаду все светлое время 17.10. Вследствие открытого моего правого фланга и превосходящих сил противнику удалось прорваться у с. Медное через р. Тверца и захватить вторую переправу у Марьино через р. Логовеж. В силу сложившейся общей обстановки, общего отхода частей Красной Армии из этого района я произвел рокировку и сосредоточил бригаду в 12—15 км северо-восточнее Лихославля, в лесу, непосредственно восточнее Поторочкино».

Конев отреагировал по законам военного времени — мгновенно и сурово. В телеграмме на имя Ватутина командующий фронтом был категоричен: «Ротмистрова за невыполнение боевого приказа и самовольный уход с поля боя с бригадой арестовать и предать суду военного трибунала». Текст телеграммы типичен для начального этапа войны. Характерным было и исполнение таких резолюций. Людей арестовывали, предавали суду, лишали званий и наград, расстреливали, о чём уже шла речь в нашем повествовании. Не исключено, что подобная участь могла ждать и комбрига Ротмистрова. Однако Ватутин, никогда не рубивший сплеча, тщательно оценив обстановку и положение остальных соединений оперативной группы, потребовал от Ротмистрова: «Немедленно, не теряя ни одного часа времени, вернуться в Лихославль, откуда совместно с частями 185 сд стремительно ударить на Медное, уничтожить прорвавшиеся группы противника, захватить Медное. Пора кончать с трусостью!»

Положение было исправлено. Бригада выполнила поставленную задачу. Этот суровый урок пошел на пользу комбригу полковнику Ротмистрову, которого Ватутин, надо прямо сказать, спас от суда военного трибунала. В последующих боях 8-я танковая бригада воевала бесстрашно, получила наименование гвардейской, а Ротмистров стал Героем Советского Союза. После войны Павлу Алексеевичу было присвоено воинское звание главного маршала бронетанковых войск.