Ватутин

...Четвертого июля в 16.20 Ватутину позвонил командующий 6-й гвардейской армией генерал-лейтенант И. М. Чистяков. Он сообщил, что 20 минут назад немцы после сильной артиллерийской подготовки и при поддержке бомбардировочной и истребительной авиации силами до четырёх батальонов пехоты и нескольких десятков танков атаковали позиции боевого охранения.

В дальнейшем противник в течение пяти часов пытался сбить боевое охранение и расчистить себе путь к переднему краю советских войск. Из происшедшего можно было сделать вывод: немцы провели разведку боем, пытаясь наметить для себя направление своих ударов. А ночью из той же 6-й гвардейской армии к Ватутину доставили перебежчика — ефрейтора 168-го пехотного полка Густава Бренера. С его слов завтра, 5 июля, в три часа утра германские войска перейдут в наступление.

— Вы точно уверены, что это будет завтра? — переспросил его Николай Федорович.

— Точно, — не без волнения отвечал на вопросы перебежчик. — 3 июля во второй половине дня солдаты получили по шестьдесят патронов, а пулемётчики — по одному ящику с тремя заряженными лентами. Также нам выдали паёк и шнапс на трое суток и зачитали обращение фюрера о важности предстоящей операции против русских.

Во время допроса перебежчик старался рассказать обо всём, что только знал:

— Танки уже находятся у переднего края, а боекомплекты снарядов выложены прямо у орудий. Наши сапёры обезвреживают свои минные поля и снимают проволочные заграждения. У нас в каждом отделении были выделены специальные люди, которые готовили лестницы, чтобы легче и быстрее выбраться из окопов. Кроме того, офицеры нам строго наказали, что, когда мы пойдём через населенные пункты, никаких продуктов у населения не брать, так как они могут быть отравлены русскими...

Тот же день и час перехода немцев в наступление назвал во время допроса и «язык», захваченный разведчиками 13-й армии Центрального фронта. О чём не замедлили сообщить соседи. После этого у Ватутина уже не оставалось сомнений в том, что противник уже не отложит намеченный удар. Главное теперь — упредить этот удар.

Чуть ли не вечностью показались часы ожидания. И хотя Николай Федорович старался быть спокойным — волнение в душе все же присутствовало. Он то склонялся над картой, пристально вглядываясь в многочисленные красные и синие стрелы, то начинал мерить штабную землянку своими короткими шагами, то брался за телефонную трубку, уточняя с командармами оперативную обстановку.

В таком же состоянии пребывал и представитель Ставки Маршал Советского Союза Василевский. Александр Михайлович уже многократно посматривал на часы, подходил к карте, доставал из кармана галифе портсигар, закуривал.

Несколько раз военачальники выбирались из штабной землянки наружу, на свежий воздух. Ночь была теплая и тихая, в высоком молчаливом небе мерцали звёзды. Безмятежная тишина лежала в свежих росистых низинах. В ближних лесочках выводили рулады птицы.

— Уже два часа, — негромко произнес Ватутин.

— Не торопись, Николай Федорович, — спускаясь по ступенькам обратно в землянку, сказал, сдерживая его, Василевский. — Подождём ещё минут двадцать и начнем.

Неожиданно слова маршала прервал резкий телефонный звонок. Он взял трубку, напрягся, несколько минут внимательно слушал, потом начал отвечать:

— Да, товарищ Иванов[46], пока тихо. У соседей тоже. Да, товарищ Иванов, начнём, как и запланировано. Будем держать вас в курсе, товарищ Иванов...

Последние минуты ожидания тянулись особенно долго. Наконец Василевский обратился к Ватутину:

— Давай, Николай Федорович, командуй! Поднимай своих!

Ватутин тут же подошёл к телефонному аппарату, снял трубку и быстро отдал короткие команды на начало артподготовки и нанесение авиационных ударов. Спустя несколько минут предрассветную тишину распорол нарастающий вой «катюш», реактивные снаряды которых моментально прочертили своими огненными трассами сереющее небо. Тяжело заохали орудия, раскалывая на десятки и десятки километров туманную равнину с её многочисленными пшеничными и гречишными полями, лугами, меловыми холмами, небольшими лесочками и тихими речками... Началась одна из самых крупных битв Великой Отечественной войны. 

Интенсивная артиллерийская контрподготовка, в которой участвовало 2460 орудий, миномётов и боевых машин реактивной артиллерии, длилась около получаса. А едва на востоке прорезалась золотистая полоска зари, как воздух наполнился гулом авиационных моторов. Несколько сотен самолётов, поднявшись почти одновременно, звено за звеном пошли бомбить вражеские объекты. Передний край немецко-фашистских войск буквально дрожал от разрывов снарядов артиллерии и бомб авиации. И этот нескончаемый смертоносный град продолжал и продолжал осыпать позиции противника, накрывая огненным ковром скопления пехоты и танков. На десятки километров было слышно, как в воздух взлетали склады боеприпасов и горючего...