Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Шум стоял страшный. 80 пушек, стреляя даже один раз в минуту, наполняют воздух ударным буханьем, а к этой какофонии добавлялись еще и другие орудия. Дым сгущался перед воронеными дулами, выстрелы веером раскладывали рожь перед каждой пушкой. Один солдат описал звук ядра, летящего над головой: как будто этажом выше катят по деревянному полу тяжелую бочку эля. На самом деле шум был таким оглушительным, что некоторые решили – над бельгийскими полями разразилась еще одна гроза.

Бомбардировка была чудовищной, как писал офицер 92-го полка, но жертв оказалось немного. Пехота лежала или сидела, да и грязь сделала свое доброе дело. Мортирные бомбы зарывались в глину, которая гасила энергию взрыва. Один ганноверский офицер заметил, что «жертв было бы намного больше, если бы дождь не намочил землю, так что ядра теряли в ней свою убойную силу, которую сохранили бы, ударившись о твердую землю». И все-таки некоторые выстрелы попадали в цель. Капитан Фридрих Вайц записал, как жестоко пострадала артиллерия союзников:

Три орудия недавно прибывшей батареи были разбиты, не успев сделать ни единого выстрела, а один из зарядных ящиков взорвался, когда проезжал мимо 1-го батальона. Кони, везущие пылающий зарядный ящик, испугались и понесли прямо к большому артиллерийскому парку, откуда и выезжали. Катастрофу предотвратили несколько драгун, которые подоспели вовремя, догнали коней, закололи их и повалили.

Ветераны союзных войск видели и слышали такую канонаду прежде, хотя редко настолько мощную, а вот на новичков шум, дым, крики раненых людей и лошадей оказывали сильное впечатление. Одна бригада, похоже, пострадала особенно сильно – голландская бригада Биландта и бельгийские батальоны. Большинство историков, изучающих Ватерлоо, отмечают, что те по ошибке вышли на передний склон и понесли такие потери, что почти бежали, хотя на самом деле всего лишь отступили за гребень. Перед ними проходила дорога вдоль гребня, по бокам ее рос густой кустарник. Лейтенант Айзек Хоуп, офицер, описывавший ужасы канонады, рассказал, что эти кусты «хоть и не защищали солдат от вражеского огня, но хотя бы не позволяли врагам их увидеть».

Перед дорогой, на переднем склоне, французские пушки были полностью открыты для французской артиллерии. Там располагались 34 пушки, их обслуживало около 1000 людей. Казалось бы, 1000 – это много, но кроме расчетов, которые заряжали, целились и стреляли, требовались еще и люди, которые подносят заряды из ящиков, находящихся позади. Эти люди, находясь под обстрелом врага, сами продолжали стрелять, наводя орудия не на окутанную дымом «гран-батарею», но дальше, туда, где корпус д’Эрлона строился для атаки. На дальнем гребне собрались 18 000 французских пехотинцев, и британо-голландские пушки целились в их тесные ряды.

Самыми тяжелыми у британцев были 9-фунтовки, но их дополняли 6-фунтовки и мортиры. Британцы старались использовать свои мортиры как пушки, стреляя по весьма пологой траектории, а французы часто поднимали орудийный ствол на целых 30°. При Ватерлоо у британцев не было нужды в стрельбе навесом через препятствие, потому что французы не воспользовались приемом Веллингтона, не спрятались за обратный склон, и мортиры могли палить прямо по вражеской пехоте сквозь клубящиеся облака дыма. Британские пушки стреляли попеременно бомбами, ядрами и «тайным» британским оружием – шарообразными картечными ядрами.