Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы

Наполеон большую часть дня провел возле La Belle Alliance. Веллингтон вел себя гораздо активнее императора, но если у него не находилось дел в ином месте, то стоял под вязом, у перекрестка, по центру северного гребня. Расстояние от La Belle Alliance до вяза составляет 1400 метров, а от перекрестка на восток, до Паплота, – еще 1400 метров. Вдоль вершины северного гребня проходила небольшая дорога. Французам были видны кусты вдоль этой дороги, а между дорогой и французами – широкая долина с высокими колосьями ржи, ячменя и пшеницы. От La Belle Alliance этот участок открытой местности между вязом и Паплотом представляется долгим, пологим склоном, ведущим к низкой вершине гребня, где находились позиции Веллингтона. Атаковать через это открытое пространство представлялось вполне возможным.

Атака прямо по дороге в направлении к вязу представлялась более трудной, потому что на середине пути по пологому склону прочно обосновались каменные постройки фермы Ла-Э-Сент и было заметно, что в ней размещен британский гарнизон. Любая атака на центр позиции Веллингтона сперва споткнется о ферму Ла-Э-Сент и одетых в зеленые мундиры стрелков, засевших в яме с песком, через дорогу от особняка. Ферма и стрелки находились всего в 200 метрах от вершины гребня.

Слева от Ла-Э-Сент вновь тянулась открытая местность шириной около 2 километров – еще один участок, где предполагаемая атака не встречала особых помех, хотя атакующим пришлось бы идти в коридоре между гарнизоном Ла-Э-Сент и защитниками большого поместья Угумон.

Угумон был богатым хозяйством, находящимся перед гребнем Веллингтона, размером гораздо больше, чем Ла-Э-Сент. Хозяйство включало в себя внушительный особняк (шато), амбары, часовню, конюшни и другие хозяйственные постройки. Все это окружала высокая каменная стена. Там же находился окруженный стеной огород и фруктовый сад за живой изгородью. Это был еще один серьезно укрепленный пункт, и как раз в этом месте два гребня сходились ближе всего друг к другу, хотя и склоны в этом месте самые пологие. Угумон был крепким орешком, но между Угумоном и Ла-Э-Сент хватало места наступления основной части пехоты.

К западу за Угумоном местность была более открытой. Здесь Наполеону было бы трудно развернуть левый британо-голландский фланг, пересеченная местность за Паплотом тоже хорошо подходила для обороны, однако правый фланг Веллингтона за Угумоном выглядел соблазнительно. Если император атакует за Угумоном, к западу, он может вынудить Веллингтона оставить гребень и развернуть свою армию лицом к новой угрозе. Веллингтон опасался подобного маневра и большую часть резервов разместил в деревне Брен-л’Аллё, позади своего правого фланга. Эти войска могли отразить атаку с фланга, а на случай, если дела пойдут совсем плохо и Веллингтону придется отступить, в деревне Аль, в 16 километрах к западу от Ватерлоо, герцог разместил еще 17 000 человек в качестве арьергарда, чтобы дать возможность армии отойти к морю. Эти 17 000 участия в сражении так и не приняли.

Наполеон также отправил часть своей армии – 33 000 человек и 96 пушек под командованием Груши – преследовать пруссаков. В их задачу входило найти прусскую армию и задать ей трепку, чтобы Блюхер не смог прийти на помощь Веллингтону.

Итак, на заре воскресенья 18 июня все три армии ожидали сражения. Дождь наконец закончился, но время от времени в течение всего дня еще поливало. Несмотря на летнее время, стоял страшный холод. Стрелок Джонни Кинкейд, замерзавший возле шоссе, чуть севернее вяза, вскипятил котел воды, закинул туда чай, сахар и молоко, «так, что все важные чины норовили случайно оказаться поблизости», как он писал. «Думаю, каждый из них стребовал по чашечке, начиная с самого герцога».

Французам пришлось не легче. 18-летний пехотинец Луи Канле в эту ночь продрог под дождем до костей, но хоть позавтракал с утра. Его рота зарезала овцу и сварила ее, загустив бульон мукой. Однако соли у них не нашлось, и один из солдат бросил в котел горсть пороха. Как вспоминал Канле, «баранина на вкус отдавала тухлятиной».

Рядовой гвардеец Мэтью Клей, который провел злосчастную ночь у канавы, возле сада Угумона, испытал нечто подобное. Он писал так:

[На заре] на подворье Угумон мы раздобыли дров, развели костры и отогрелись. Всю ночь мы просидели на мокром краю канавы, и теперь руки-ноги отказывались шевелиться. На каждое отделение сержанты выдали по кусочку хлеба, граммов сорок на человека, и перед всем строем спросили, есть ли среди нас мясники.