Моя дорогая леди Фрэнсис… Вчера, после жестокого и кровавого сражения, я одержал полную победу и преследовал французов, пока совсем не стемнело. Их войска находятся в полном расстройстве, и я захватил, полагаю, 150 пушек. Блюхер продолжал погоню всю ночь и, говорят, захватил еще 60, а мои солдаты устали до смерти. Мои потери безмерны. Лорд Аксбридж, лорд Фицрой Сомерсет, генерал Кук, генерал Барнс и полковник Беркли ранены. Полковник де Лэнси, Кэннинг, Гордон, генерал Пиктон убиты. Перст судьбы хранил меня, я невредим.
Герцог ошибся в отношении полковника де Лэнси, который был еще жив, хотя и тяжело ранен. Ближе к концу битвы ядро скользяще задело его по спине, не повредив кожу, но повредив ребра. Он был заместителем и генерал-квартирмейстером Веллингтона и, несомненно, одним из тех друзей, потеря которых его так расстроила. Уильям де Лэнси родился в Нью-Йорке, в семье лоялистов, потерявших собственность в годы Войны за независимость. Семья переехала в Англию, и Уильям сделал военную карьеру, сражаясь на Пиренейском полуострове и завоевав доверие Веллингтона. В апреле 1815 года де Лэнси, то есть уже сэр Уильям, женился на Магдалине Холл, шотландке, она сопровождала мужа во Фландрию, где герцог настоял, чтобы де Лэнси служил его генерал-квартирмейстером. Леди де Лэнси перед битвой пришлось уехать в Антверпен, сразу после сражения она вернулась и обнаружила мужа раненным в одном из коттеджей Мон-Сен-Жана. Она стала за ним ухаживать, и, казалось, дело идет к чудесному выздоровлению, однако в понедельник, 26 июня, через восемь дней после ранения, сэр Уильям умер. Магдалина была безутешна. И трех месяцев не прошло, как они поженились. Позже она описала историю своей любви, завершившейся столь трагически, в книге, озаглавленной «Неделя при Ватерлоо в 1815» (Lady de Lancey. A Week at Waterloo in 1815).
Прусские войска устроили за французской армией ночную погоню. Это имело смысл. Довольно было уже нескольких подтвержденных случаев, когда солдаты Блюхера по ошибке вступали в бой с британо-голландскими силами, а ночью, при луне, такие стычки становились гораздо более вероятными. Гнейзенау организовал погоню, благоразумно посадив барабанщиков на кавалерийских лошадей, чтобы французы думали, что прусская пехота наступает им на пятки. Пруссаки гнались за ними почти всю ночь, наводя панику, рассеивая выжившие отряды Наполеона и добивая беглецов. Блюхер провел эту ночь в Женапе – городке по пути к Катр-Бра, откуда на следующее утро писал своей жене:
Численное превосходство врага заставило меня отступить 17-го, зато 18-го вместе с моим другом Веллингтоном я раз и навсегда положил конец Бонапартовским танцам. Его армия полностью разгромлена, вся его артиллерия, багаж, боеприпасы и снаряжение в моих руках. Его регалии мне только что принесли. Их отыскали в шкатулке, в его карете. Вчера подо мною убили двух лошадей.
Слова: «Мой друг Веллингтон» указывают на благородство души, какого, к сожалению, не хватало Гнейзенау, да по правде говоря, и самому Веллингтону. Гнейзенау признал, что британцы сражались с «превосходной храбростью», но своего мнения о Веллингтоне так и не изменил.
Узкий мост в Женапе оказался серьезным препятствием для отступающих французов. Грузовые повозки встали в пробку, намертво перекрыв улицу, так что бегущие солдаты были вынуждены ползти под телегами, чтобы добраться до моста. Наполеон ухитрился отыскать свой экипаж, но во всей деревне не нашлось кучера, так что императору пришлось бросить карету в последний момент перед тем, как ее захватила прусская кавалерия. Его везение на сокровища не распространялось: армейская казна, хранившаяся в повозках, смогла благополучно добраться до Шарлеруа, но там застряла в другой пробке, где и была расхищена беглецами, которые клинками и штыками вспарывали мешки с золотыми монетами.