Васюган — река удачи

Родиона, других ребят сразу стал тревожить вопрос: почему дядя Саша делает тайну из их спортклуба. О какой секретной программе подготовки говорит? В школах такие отличные спортивные залы, а тут приходится по-кротовьи спускаться под старый, предназначенный на снос дом, барахтаться на противных вонючих матрасах.

Несколько раз тренер водил свою небольшую паству на кинофильм «Спартак». Просил обратить особое внимание на тренировки и бои гладиаторов.

— Они умели любить свободу. Я вас тоже научу любить свободу и… силу.

Фиксатый тренер крошил своей поистине гранитной рукой кирпичи, паркетную плитку. Отсекал у бутылок горлышки. Ребята пребывали под гипнозом его силы, всесокрушающих рук.

— Хотите ходить по жизни козырем — потейте тут. Ваши руки должны быть крепче хоккейных клюшек.

— Вы куда нас готовите? — спросил как-то Родион.

— Заткнись! И не задавай глупых вопросов! — Из-под заячьей губы тренера сверкнула золотая молния.

— Где шляешься? — набрасывалась тетка, когда племянник, обессиленный от тренировки, поздно вечером являлся домой.

— В школьном спортзале… к соревнованиям готовимся.

— Снег кто расчистит?

— Я утречком.

— То-то: утречком. Совсем от дома, от рук моих отбился.

Все противнее становилось Родьке подвальное логовище каратистов. Тренер распределил ребят попарно, заставлял вступать друг с другом почти в настоящую драку. Шли в дело кулаки, локти, колени, голова — ею приходилось бить напарника в подбородок. Вступали в схватку ногами без помощи рук и руками без помощи ног. Синяков, ссадин, царапин на Родькином теле было меньше, чем у других, но все же гладиаторская выучка злила, угнетала, унижала, настораживала. Раздумывал: «Тренер-ловкач заманил нас в ловушку. Подозрительный. Носит тетке какие-то вещи. Пугает: не явится кто на тренировку — башку с плеч».

Темным вечером, когда сыпался нудный снежок-бусенец, заявился к тетке дядя Саша. Пошептался о чем-то с ней.

— Попей чайку, — предложила хозяйка.

— Некогда, моя хорошая. Академик дома?

— Уроки учит.

— Родьк, а Родьк? К тебе пришли.

Вышел из-за перегородки, мельком взглянул на гостя. Он сейчас показался ему страшноватым, с какой-то большой, недоброй тайной на лице.

— Родион, помощь твоя нужна.

Ехали на «Жигулях» по темным, кривым улочкам.

— Куда мы, дядя Саша?

— На кудыкины горы, где живут воры. Не бойся.

К сестре заеду деньжат занять. Она мне дверь не открывает, боится. Сидел в тюрьме, ну и что? Разве можно теперь за родственника не считать? Подъедем. Взойдем на крыльцо. Постучим. Спросит: «Кто?». Ответишь: «Тетя Даша, вам записка от брата». Откроет. Я в дверь. Возможно, даст взаймы. Она сегодня три тыщи с книжки сняла. Шубу дорогую покупать хочет.

Подождет. Мне на «Волгу» монет не хватает. «Жигуленок» стар. Мотор плохо тянет. Машину добрую предлагают. А то утечет «Волга» и не догонишь. Пока с сестрой буду переговоры вести — стой на крыльце, смотри в оба… Так. На всякий случаи. Возьму в долг, тебе перепадет на гостинцы. Растрясется сегодня сестра-куркульша… ишь, в мехах ходить захотела…

Тренер был болтлив, весел. От него разило вином.

Подъехали к большой добротной избе. Минуты три не выходили из машины. Вокруг теплого машинного мирка выл и гудел сырой, пронизывающий ветер. На лобовое стекло сыпался липкий снег.

Свет в машине выключен. Паренек не заметил, когда тренер успел надеть вместо вязаной шапочки шляпу, напялить темные очки и приклеить пышные усы, прикрывающие раздвоенную верхнюю губу.

На Родьку глядел совсем другой человек. Скорое превращение дяди Саши в кого-то иного, незнакомого, страшного, загадочного, заставило паренька вздрогнуть.

— Не трусь, герой! — успокоил тренер незнакомым голосом. — Маленький маскарад устрою сестре. Она моей рожи пугается, авось, сейчас сговорчивее будет.

— Дядя Саша, я чего-то боюсь…

Потом все было для Родьки как в страшном, неотвязном сне. Стук в дверь. Бряканье открываемой щеколды. Тихий, резкий прием, проделанный сильным мужчиной над обезумевшей моложавой женщиной.

Парень лихорадочно дрожал на крыльце. Озирался по сторонам. Пытался убежать — ноги не повиновались.

Машина была предусмотрительно развернута в сторону, откуда пришла. Родьку поразило хладнокровие дяди Саши, когда он, снова в спортивной шапочке, без усов и очков крутил оплетенную голубым шнуром баранку.

— Вот и все… раскошелилась сестрица — отвалила деньжат. Ишь, крик хотела поднять в сенях. Пришлось стукнуть по сонной артерии. Держи! Тебе на мороженое.

Широкая зеленая бумажка сама залетела пареньку в руку.

4

«Вот тебе и кара-тэ! — терзался в тяжелых раздумьях Родька, лежа за перегородкой на узкой железной кровати. — Ведь я теперь соучастник грабежа. Влип в историю по дурости и доверчивости».

Ждал каждую минуту — нагрянет милиция. Начнутся расспросы. Тренер припугнул напоследок: «Вякнешь кому про дело — кишки вон. «Пытать будут — молчи».

Нет мамы — все рассказал бы ей, излил душу.