Василиса

– Да, но они без денег мне справку не давали. А я не могу работать – я очень больной человек!

Мне эти слова что-то напомнили, поэтому тихой речью спросил у бабы Веры:

– Я таким же олухом выглядел, когда первый раз пришел?

– Ты-то хоть трезвый явилси, – усмехнулась баба Вера так же мысленно, – а это я уважаю!

Алкаш Леша тем временем продолжал:

– И я купил водки. На все деньги. И еще две пачки лапши, которую кипятком заливают. Мне же надо целый месяц до следующей пенсии прожить. И рублей двести еще про запас оставил, на всякий случай. Хотя можно было еще одну бутылку купить, но я двести рублей в заначку положил.

Я тихо прокомментировал эти слова бабе Вере:

– Да, если двести рублей в заначку, то еще не совсем пропащий.

– Добрый ты. Да будь моя воля, я бы таких душила пачками! Понимаю, когда дамы спиваются, но мужиков-алкоголиков всех поубивала бы!

А Леша тем временем продолжал запутанный ответ на простой вопрос, дело он пытает аль от дела убегает:

– Бутылки в рюкзак сложил, иду домой через парк и думаю: ведь если я это все выпью, то точно помру! И придется мне в гиенне огненной гореть! А удержаться и не выпить – не смогу. И так мне себя жалко стало, так тоскливо умирать в тридцать пять лет, что я не удержался и заплакал. Шел куда глаза глядят, и вдруг этот из птицы – фыррр!

Я поразился, оказывается, алкаш Леша – мой ровесник, а я почему-то подумал, что ему лет пятьдесят.

– И что же ты, мил-человек, хочешь? – спросила Яга.

– Жить хочу.

– Так живи, кто тебе мешает?

– Так я же не удержусь и выпью! И попаду в гиенну огненную, где моя бессмертная душа станет гореть веки вечные.

С этими словами Леша собрался опять удариться в рыдания.

– Так, хватит выть! – сурово остановила его Яга. – Не хочешь пить – не пей, раз так боишься своей геенны огненной! В чем проблемы?

– Не могу удержаться. А уж если я начну пить, то не остановлюсь и все выпью! Не хочу в аду гореть. Или это не больно, когда в геенне огненной?

– Все-таки дело пытаешь. Хорошо, я табе помогу. Покажу, каково гореть в аду. Чтобы проникся.

– Меня все-таки в ад? Пропащая моя головушка! – опять закатил истерику Леша.

– А ну-ка цыц! – гаркнула баба Вера, и Леша заткнулся, будучи уже не в силах издавать звуки.

Я прочитал ощущения от этого заклинания и постарался его запомнить – вдруг пригодится кого-нибудь речи лишить? Баба Вера тем временем еще одним заклинанием приподняла Лешу с земли и подвесила в воздухе, эти ощущения я прочитать не сумел, и на чем он повис – так и не понял, видать, до таких заклинаний мне еще предстояло учиться и учиться. Уже руками баба Вера сняла с алкаша рюкзак и выставила на стол внушительную батарею бутылок, затем откуда-то из воздуха извлекла два граненых стакана и налила в них наполовину водки.

– Эх, Леха, давай выпьем. За здоровье!

Один стакан воспарил над столом и подлетел ко рту алкаша, тот удивился, но рот открыл, Яга выпила свою порцию. А вот дальше произошло что-то ужасное: вокруг рта «клиента» появился огонь, как будто спирт просочился через кожу и загорелся, вот уж точно: «По усам текло, а в рот не попало». Огонь охватил почти все лицо, но остановился и дальше не пошел, Леша дергался и пытался орать, но заклятие лишения дара речи еще работало.

– Как говорится, после первой и второй перерывчик небольшой, – продолжила Яга. Бутылка сама наклонилась и налила еще по сто грамм в оба стакана. – Давай, как говорится, чтобы все!

Я вспомнил, что слышал этот тост в фильме «Собачье сердце», в устах Шарикова, но промолчал, Лешин стакан поднялся в воздух и вылился ему в рот, невзирая на его протесты, огонь вспыхнул с новой силой и распространился дальше. Теперь горела почти вся голова, появился запах паленых волос.

– Бабушка Вера, а он в процессе такого лечения не окочурится? – спросил я на тихой речи.

– Не боись, Сашка, – тихо ответила мне баба Вера, – я не первую сотню лет алкашей лечу. Назавтра энтот Леша станет красивым, побритым, без ожогов и синяков. И пить бросит навсегда. Ты лучше подыграй мне.

Я постарался добавить в голос зловещих завываний и спросил вслух:

– Этот кабанчик уже хорошо прожарился? А то не терпится мне свежего мясца отведать!

От этих слов бедный алкаш Леша задергался еще сильнее, но вырваться или сказать что-то по-прежнему не мог.

– Нет, зятек, еще не прожарился. Ты покеда слетай, посмотри. Может, где конь его бродит? Будет у нас добрый молодец на обед, а конь на ужин.

Я обернулся в орлиный облик и взлетел прямо со стола. В это время процесс лечения продолжался:

– Ну, поехали! Да что ты за мужик такой, две рюмки выпил и пить отказываешься? Давай, за удачу! За удачу надо выпить!

Пролетая над полянкой по кругу, я орлиным зрением заметил какое-то шевеление в кустах и больше для тренировки, чем со страха, спикировал в кусты и натолкнулся на Бурого Волка. Он тихонько лежал и смеялся, наблюдая за происходящим, чудно было увидеть смеющегося волка, хотя какой он волк? Мое пике его напугало:

– Сашка, ну ты и зверь! Так сделать заикой недолго!

– Ты и так уже волк, поэтому зайкой уж точно никогда не станешь.

Бурый Волк понял юмор и рассмеялся: