Василий Шульгин: судьба русского националиста

Что касается позиции французов, то о ней в мемуарах генерала Деникина говорится так: «Англичане, доставляя нам снабжение, никогда не возбуждали вопроса об уплате или компенсациях. Французы не пожелали предоставить нам огромные запасы свои и американские, оставшиеся после войны и составлявшие стеснительный хлам, не окупавший расходов по его хранению и подлежавший спешной ликвидации. Французская миссия с августа вела переговоры о „компенсациях экономического характера“ взамен за снабжение военным имуществом и после присылки одного-двух транспортов с ничтожным количеством запасов…»^[380]

Деникинский отдел пропаганды ОСВАГ издал сборник документов французского командования, относящихся к одесскому периоду (только документы!). Один экземпляр был передан начальнику французской военной миссии в Екатеринодаре полковнику Корбейлю, от него — в Париж, где вызвал негодование и даже обвинения в адрес Деникина в «германофильстве».

Правда, и британцы всегда твердо отстаивали свои интересы: например, в Латвии приостановили вывод оккупационных германских войск под командованием генерала фон дер Гольца для того, чтобы латышские националисты успели сформировать свое правительство, а в Ревеле (Таллин) вынудили образованное под их прикрытием региональное «белое» правительство Лианозова признать независимость Эстонии. И в Закавказье британцы действовали в том же духе.

В начале января 1919 года красные дивизии Южного фронта получили пополнение и в упорных боях отбросили белоказачьи части Донской армии и вышли к Донбассу. В середине января украинское правительство (Директория) объявило войну Советской России, оттягивая на себя часть ее войск.

В конце января Донбасс заняли подразделения Добровольческой армии, среди которых отличился 1-й корпус под командованием генерал-майора Александра Павловича Кутепова. К середине февраля белые овладели почти всем Северным Кавказом, обеспечив прочность позиций английских войск в Закавказье и на Каспии.

Однако общий план английского и французского командования не мог быть реализован: расположенные в Одессе и Севастополе французские, греческие и румынские войска отказывались воевать.

Украинское командование не желало сотрудничать с Деникиным, так как не принимало его политики «единой и неделимой». Поэтому главной стратегической силой Антанты становились готовые к смертному бою ВСЮР, которые должны были нанести удар в направлении на Москву.

Из Одессы Шульгин пароходом прибыл в Анапу, оттуда — в Екатеринодар. В душе была пустота, он снова думал о самоубийстве.

К тому же ему стало ясно, что в Екатеринодаре он лишний. Здесь работало Осведомительное агентство, ОС ВАГ (потом Отдел пропаганды Особого совещания при главнокомандующем ВСЮР), которым руководил видный деятель кадетской партии К. Н. Соколов. В ОСВАГ входило множество местных отделов, пунктов и подпунктов, в которых в меру своих талантов трудились тысячи людей; действовала сеть издательств, газет, агитационных поездов.

Поэтому после нескольких заседаний Особого совещания Шульгин признался Деникину, что хочет уехать. Куда? Тут пригодился его «азбучник» Г. Г. Масленников (Гри-Гри), принял в команду своего катера. Потом Шульгин поездом доехал до Царицына, который только что захватил генерал Врангель, где должен был принять под свою команду новый катер «Генерал Марков».

С Врангелем встретились как старые знакомые. Генерал командовал Кавказской армией, горел желанием изменить медлительную, как ему казалось, стратегию Деникина. Не на Москву надо было идти, а на восток, на соединение с войсками адмирала Колчака. К тому же Врангель осуждал Деникина за его тактику, он говорил: «Бьют кулаком, а не растопыренными пальцами», имея в виду распыление сил в направлении Украины.

Врангель считал, что по складу своего характера Деникин не способен управлять войсками: «Казавшийся твердым и непреклонным генерал Деникин в отношении подчиненных ему старших начальников оказывался необъяснимо мягким. Сам настоящий солдат, строгий к себе, жизнью своей давший пример невзыскательности, он как будто не решался требовать этого от своих подчиненных. Смотрел сквозь пальцы на происходивший в самом Екатеринодаре безобразный разгул генералов Шкуро, Покровского и других. Главнокомандующему не могли быть неизвестны самоуправные действия, бесшабашный разгул и бешеное бросание денег этими генералами. Однако на все это генерал Деникин смотрел как будто безучастно»^[381].

Разговор с бароном ничем определенным не закончился.

Потом Шульгин, искупавшись в Волге, снова подхватил какую-то простуду, болел, затем вернулся в Ростов.

Здесь у него возникли какие-то несогласия с Деникиным, о которых он глухо вспоминал, ссылаясь на невозможный характер своего соратника А. И. Савенко, спорившего с генералом.