Василий Шульгин: судьба русского националиста

Немногочисленные армейские подразделения уж было остановили огнем толпы…

Старший унтер-офицер Т. Кирпичников запасного батальона Волынского полка взбунтовал несколько сотен человек, был убит ротный командир, а батальонный командир растерялся и не смог быстро подавить смуту, хотя имел для этого силы.

Вырвавшиеся из казармы вооруженные солдаты стали захватывать казармы других запасных батальонов, объединяться с рабочими, громить полицейские участки, казармы жандармского дивизиона, школу прапорщиков инженерных войск, убивать полицейских и офицеров.

Генерал Спиридович: «Какие-то странные молодые люди, переодетые в офицерскую форму, часто руководили толпой и набрасывались на офицеров».

Захватили тюрьму «Кресты», освободили заключенных, вобрав в себя массу уголовников. Потом освободили арестованных из дома предварительного заключения, подожгли здание окружного суда на Литейном.

И не знали, что делать дальше. Построили баррикаду на Литейном проспекте, не дали пожарной команде потушить окружной суд.

Бессмысленность происходящего и ужас перед неизбежной расплатой бросил эту разбойную магму к Таврическому дворцу…

У запасников по условиям военного времени было два пути: либо под расстрел, либо найти влиятельную защиту.

Дума! Только она могла спасти.

Город охвачен пугачевщиной. И нет в государстве ни Петра Столыпина, ни Петра Дурново, ни командира Семеновского полка Георгия Мина, который разбил Московское восстание в декабре 1905 года.

А кто есть?

Дезинформированный царь, льстящийся к императрице Протопопов, растерявшийся премьер Голицын, генерал Хабалов с трясущимися руками — это в данный час символы, а не силы.

Утром 27 февраля в Думе собрались депутаты. Что делать? Заседало бюро Прогрессивного блока, совещались члены Совета старейшин Думы. Решили подчиниться указу о роспуске и считать Думу не функционирующей, но провести частное совещание. В этом решении был скрытый отказ подчиниться. Именно так все его и поняли.

На частном совещании, которое фактически носило официальный характер, предлагались разные варианты выхода из кризиса. Так, Некрасов предложил назначить диктатором начальника ГАУ А. А. Маниковского — генерала знали в армии, на заводах, в Думе, он мог бы удержать порядок. Но это был бы прямой захват власти. К такому оказались еще не готовы.

Милюков предложил действовать более осторожно: выждать, пока прояснится ситуация, но организовать Временный комитет членов Государственной думы «для восстановления порядка и для сношений с лицами и учреждениями». В случае победы государственных сил такое решение ничем не грозило его авторам, но вместе с тем уже давало возможность управлять положением.

Долго спорили, потом согласились с Милюковым.

На допросе в январе 1945 года Шульгин указал на очень существенное обстоятельство: «Комитет Государственной Думы в составе 12 чел[овек], из которых, за исключением Керенского и Чхеидзе, все были монархистами, принял решение формально подчиниться указу царя, но власти из своих рук не выпускать, поскольку царские министры к этому моменту перестали функционировать и со своих постов исчезли»^[264].

Подавляющее большинство — монархисты!

Таким образом, Дума еще не возглавила революцию, а только хитроумно заявила о себе как о третьей силе.

Во Временный комитет вошли члены бюро Прогрессивного блока, члены президиума Думы (Родзянко, Дмитрюков, Ржевский) и затем представители фракций: националистов (Шульгин), центра (В. Н. Львов), октябристов (С. И. Шидловский), кадетов (Милюков и Некрасов — товарищ председателя); левых (Керенский и Чхеидзе). Временный комитет сразу разослал комиссаров Думы во все высшие правительственные учреждения, создавая подобие собственного государственного аппарата.

Однако к вечеру 27 февраля в Петрограде еще остаются верные воинские части, они не сдаются, образуют островки обороны, ждут организующей команды. Великий князь Владимир Кириллович, начальник Гвардейского экипажа, тогдашней морской пехоты, готов вести моряков в бой, есть надежные офицеры; можно собрать юнкеров военных училищ…

В Европе такие ситуации разрешались без церемоний и колебаний. Восстания солдат в Германии, Италии, Франции были беспощадно подавлены. В Англии на время войны забастовки были запрещены, а в Австро-Венгрии парламент не работал…

Нужна воля к сопротивлению. Но наверху медлят, надеются, что всё как-то уладится, рассосется, ведь хлеб в городе есть… Не хотят тревожить государя. Протопопов и военный министр Беляев утаивают часть информации, чтобы не позорить себя тупостью и недальновидностью.

Совет министров объявил город на осадном положении, срочно отпечатали тысячу объявлений, но расклеить не смогли. Не нашли клея и кистей.