Василий Голицын. Игра судьбы

…для подтверждения мира с поляки был держен совет в Палате, что с поляки ли мир подтвердить и аллианс противу татар учинить, или войну с поляки начать, а мир с татары, учинить? И о том было в Палате двух мнений противных, а имянно, царевна София и князь Голицын со своею партйей были той опинии (мнения), чтоб мир с поляки подтвердить и войну против Крыму начать, но другая партия бояр, как князь Петр Прозоровской, Федор Петров сын Салтыков и другая были того мнения, чтоб войну против поляки начать. И за несогласием тем продолжалось 6 месяцев. И, наконец, согласилися мир с поляки подтвердить и аллианс с ними против Крыму учинить…

И в 7195 (1687) году война противу крымцев деклярована, и бояре и воеводы с полками назначены, а именно: в большом полку шли воевода-аншеф — князь Василий Васильевич Голицын, а с ним товарищи бояре Алексей Семенович Шеин, Борис Петрович Шереметев, князь Василий Дмитриевич Долгорукой и протчие, как увидишь о том в Разрядной книге обстоятельней. И вся Москва и городы и все шляхетство было в том походе, что считалося с двести тысяч войск и с гетманом казацким…

И того лета войска маршировали степью и за поздним временем не могли дойти до Крыму и поворотилися безо всякого плода. И при повороте сделали город Самару в степи, впредь для пристани, и тут все снаряды тяжелые оставили.

Князь Борис Иванович Куракин. «Гистория…»

Отчего-то князь Василий Васильевич Голицын решил стать полководцем. «Велика ли, — думал он, — хитрость вести войска в поле. Ежели есть голова на плечах, то сего довольно». Голова же на плечах у него была, опять же власть ему вручена немалая, прямо сказать, не менее царской. Команду подавать он умел, храбрость свою пытал. К тому же вместе с ним шли в поход опытные воеводы вроде Шеина и Шереметева.

Вроде бы все просто: коли, руби, стреляй! Ура, наша берет! Татарва оборотилась и бежит. Ан в поле — две воли: кому Бог поможет. А еще сказано: войну хорошо слышать, да тяжело видеть.

Все оборотилось против него, предводителя войска: небо, земля, стихии. Время выбрал худое, поздно вывел рать, просчет следовал за просчетом, а он-то думал — невезуха.

И жары были несносны, и трава выгорела, и полки шли вразброд, и ропот нарастал… Словом, сплошная невезуха, Вот ежели в другой раз затеет поход, бока потрет да все рассчитает как следует быть, то уж тогда татарам не поздоровится. Завоюет ихнюю столицу — Бахчисарай, разобьет орду в пух и в прах, и уже оттоль не станет опасности христианскому люду.

Конечно, неловко, конечно, срамно, но что ж делать, коли все ополчилось против него. Невезенье может постигнуть всякого, будь он семи пядей во лбу, либо силы богатырской, все едино. Грех да беда у кого не живут?!

Так его и встретила царевна Софья. Этими словами. С радостью, но не с прежнею, великой, а просто с радостью. И князь Василий, как человек умный и тонкий, эту перемену почувствовал. И даже понял, отколе такая перемена. Был у царевны утешитель все эти месяцы, был. Третий в их тесном комплоте. И звался он Федор. Федор Шакловитый.

Был Федор думным дьяком, не слишком преуспевшим на своем поприще. Но высветился в Вознесенском, в те дни, когда схватили Хованских и вершили над ними суд да расправу. Там он и явил свою преданность царевне, прежде других вызвавшись подвести мятежников под топор. Высказывался рьяно, был решителен и смел. И Софье глянулся. Тем паче, что глядел на нее собачьими глазами, и светились в тех глазах преданность и желание.