Василь Быков: Книги и судьба

Весной 1998 года Быков закончил работу над повестью «Афганец». Однако обнародовать ее отнюдь не торопился. Более того, рукопись решил понадежнее спрятать — от чужих вездесущих глаз.

Вот как в предисловии к русскому изданию повести[355] об этом вспоминает близкий друг писателя, Михась Тычина[356]:

В конце апреля 1998 года мне сообщили, что Василь Владимирович хочет со мной встретиться. Не ожидая, когда окончатся очередные посиделки нашего ПЕН-центра, мы вышли во двор.

Так случилось, что по пути встретили Станислава Станиславовича Шушкевича, бывшего спикера белорусского парламента, и он предложил Быкову подвезти нас на своих «Жигулях». Меня («ради конспирации») посадили рядом с водителем — самим Станиславом Станиславовичем. Конспирация так конспирация — меня, еще школьника, этому учила мать Алеся Адамовича, подпольщица, да и сам Алесь, — мы проехали мимо моего дома, обогнули квартал, очутились около почтамта. Остановки не было, но водитель рискнул. Мы с Быковым прошли вперед и оказались в подъезде моего дома. По пути Василь Владимирович огорошил меня известием, что вынужден уехать из Беларуси: знаков близкой беды, кружившей вокруг него самого и его близких, было слишком много, чтобы не реагировать на опасность.

В подъезде, у почтовых ящиков — от приглашения зайти в квартиру Быков отказался — он передал мне на сохранение цвета морской волны папку с повестью: «Эту повестушку публиковать пока не время. Пускай подождет. Я вам доверяю. Говорить никому не нужно». От такого — самого Быкова — доверия у меня кругом пошла голова, но я удержался от соблазна поделиться с кем-либо тайной. Вообще-то мы, белорусы, поголовно подпольщики. Где следует и где нет особой нужды. Впоследствии, отвечая на телефонные, «с другого берега», вопросы Василя Владимировича: «Что нового? — Как Лицей? (речь шла о закрытом властью Белорусском гуманитарном лицее, „гнезде оппозиции“, в котором я преподавал литературу. — М. Т.) — Как дети?» — считал своей обязанностью сообщить, что «Час Ш. поджидает своего часа». Так сокращенно звучало название повести, написанное на бумажной обертке последнего варианта самим автором[357].

Писателя можно понять — провозить такую рукопись через границу?!

Дело в том, что ее героем был человек, задумавший совершить покушение на жизнь руководителя страны.

Задумавший. Но не совершивший. Почему? Вот об этом и повесть.

Ступак, ее герой, в прежние времена воевал в Афганистане. Ветеран, орденоносец — а теперь он стал никто. Безработный. Один из тысяч бедолаг, не сумевших встроиться в новую жизнь. При том, что пребывает в расцвете лет, сил и желания работать.

Быков с выработанным годами мастерством доводит ситуацию до предела.

«В последние две или три ночи, вконец разругавшись с женой, Ступак ночевал в гараже. А потом и дневал там же, твердо решившись не возвращаться к себе на пятый этаж силикатной хрущевки»[358], — начинается повесть.